Не тратя время на вступление, он спросил Сосию:
— Что ты думаешь о замужестве с Ланиусом?
Сосия пожала плечами. Очевидно, это тревожило ее меньше, чем мать. Хороший знак. Затем дочь ответила:
— Он довольно привлекателен, и я не думаю, что у него плохой характер.
Произнося последние слова, она огляделась. Тот же жест машинально повторили Грас и Эстрилда. К счастью, Орталиса не было поблизости.
— Я сожалею, что не поговорил с тобой прежде, чем заручился его согласием.
Сосия, казалось, не возражала против замужества, хоть и не высказала особого восторга.
На это девушка ответила:
— Все в порядке, отец. Я ожидала, что ты придешь к этому решению. Что еще может привязать к тебе Ланиуса?
От изумления Грас открыл рот. То, о чем он говорил Ланиусу, оказалось правдой. Он больше не боялся взглянуть на Эстрилду. Но та была удивлена не меньше мужа.
— Ты уверена, дорогая? — спросила она.
— Да, мама. Мне все равно придется выходить замуж, и лучше за Ланиуса, чем за кого-то, кто окажется в три раза старше меня, будет постоянно пьяным и без конца распевать песни об овцах.
Грас многозначительно взглянул на Эстрилду. Та вздохнула.
— Хорошо. Я согласна. Пусть все будет по-вашему. Я забочусь о твоем счастье, милая, и желаю быть уверенной, что ты знаешь, чего хочешь.
— Конечно, мама, — ответила Сосия.
— Тогда, — даже Грас был немного удивлен, хоть и старался не подать виду, — вопрос решен.
— Да, папа. Да, мама. Что-нибудь еще?
Грас и Эстрилда дружно покачали головой, глядя на дочь. Девочка очень хорошо знала, чего она ждет от жизни. Грас гадал, кому первому, ему или Сосии, пришла в голову мысль о замужестве с Ланиусом. Даже скрытое сопротивление удивило бы его меньше.
Ланиус с удивлением обнаружил, что считает дни до свадьбы. Несмотря на слова Граса, он не сомневался, что несколько покладистых хорошеньких служанок могут принести больше радости, чем одна единственная жена. Особенно если речь идет о дочери человека, который не просто захватил власть в королевстве, но и сместил Ланиуса с трона. Это было скорее угрозой, чем преимуществом.
И все-таки Ланиусу было легко чувствовать неприязнь к Грасу, но не по отношению к Сосии. Каждый раз, когда они встречались во дворце, девушка была неизменно вежлива и мила. Она говорила не слишком много, но все, сказанное ею, было разумно. Что ни говори, а женитьба на Сосии внесла бы стабильность в его жизнь. С тех пор как умер его отец, мир вокруг него не переставал быть враждебным. Король Сколопакс презирал его. Архипастырь Букко продолжал называть его не иначе как выродок. Только мать баловала и оберегала его… но затем королеву Серфию прогнали из дворца, и Грас занял ее место. Иногда казалось, что новый король старается забыть о его существовании.
Но это не слишком тревожило Ланиуса. К пятнадцати годам он понял, что лучше всего чувствует себя наедине с книгами. А сейчас еще появились котозьяны. Если у него будет жена, ему не придется гоняться за служанками, хотя они не особенно сопротивлялись.
Собственно, у него не было особого выбора. Бывший командор, назначивший себя королем, дал ему понять достаточно ясно, что Ланиусу лучше не сопротивляться.
День свадьбы выдался дождливым и ветреным. Слуги принесли ему снежно-белый шелковый камзол, расшитый серебряными нитями, и темные штаны из самой лучшей в Аворнисе мягчайшей шерстяной ткани. С усмешкой молодой портной пристегнул к его штанам гигантский гульфик, который скорее мог напугать, чем заинтриговать юную невесту.
— Слишком большой, — сказал Ланиус, — вынь немного ваты.
Но портной лишь покачал головой.
— Не сегодня, ваше величество. Сегодня вы должны выглядеть внушительно.
— Я сам на себя не похож, — усмехнулся юный король. — Клянусь богами, даже кобылы на конюшне испугались бы такого зрелища.
— Так полагается, — заявил один из слуг.
Сосия была одета во все красное, что символизировало потерю невинности, которая должна была последовать за церемонией, и казалась неотъемлемой ее частью. Ланиус успел бросить на нее быстрый взгляд, когда он усаживался в одну карету, а она в другую, чтобы совершить короткую поездку до собора.
Он все еще отчетливо помнил, как в далеком детстве священники, стоявшие плечом к плечу за спиной архипастыря Букко, не позволяли отцу с матерью и самому Ланиусу совершить молитву в соборе. Сейчас солдаты или моряки Граса окружили площадь, чтобы защитить своего командира на случай опасности. Ланиус был бы счастлив, если бы все эти люди подчинялись его приказам.
Однако изменить что-либо пока было не в его силах. Он вышел из кареты перед входом в собор и огляделся. Площадь — вторая по величине в Аворнисе, только немного меньше площади перед королевским дворцом — была пустынна. Свадебная церемония должна проходить закрыто.
Королевские гвардейцы окружили Ланиуса. К нему подошел возглавлявший их Лептурус.
— Мои поздравления, ваше величество, — произнес он тоном, больше подходящим для соболезнования.
— Все не так плохо, — отозвался Ланиус. Они прошли немного вперед, и мальчик добавил: — Могло быть намного хуже. — Он провел рукой по горлу, объясняя свои слова. Старый гвардеец был единственный во дворце, с кем Ланиус мог поделиться своими мыслями.
— Да, ваше величество, это так, — согласился Лептурус — Вас могли отправить на плаху, как и меня. До сих пор не перестаю удивляться, как я до сих пор жив.
— Ты можешь поделиться своими сомнениями с Грасом. Уверен, он разрешит их.
Когда они подошли к дверям собора, один из приближенных Граса, капитан речной галеры по имени Никатор, подошел к ним, сопровождаемый моряками, которых было вдвое больше, чем королевских гвардейцев. Кивнув Лептурусу, он сказал:
— С этой минуты мы позаботимся о молодом короле.
Старик возмутился:
— Чей это приказ? Никто не предупредил меня.
— Это меня не касается. — Никатор пожал плечами. — Твоим ребятам лучше отойти.
В его голосе прозвучало предупреждение: «Если они не подчинятся, мы сами уберем их».
Королевские гвардейцы шумно выразили свое неодобрение. Многие из них служили еще отцу Ланиуса, королю Мергусу, и теперь открыто заявляли, что Ланиус окажется в большой опасности, оставшись без них. Но мальчик не верил в это. Много раз Грас мог легко избавиться от него вдали от посторонних глаз.
— Все в порядке, — сказал Ланиус.
Судя по мрачному лицу Лептуруса, командир гвардейцев был не согласен с его словами. Он посмотрел на Никатора и сказал:
— Я пойду с его величеством.
Весь его вид говорил о том, что он не отступит.
— Я хочу, чтобы Лептурус был рядом, — поддержал его Ланиус.
Он ожидал, что Никатор начнет спорить. Но морской офицер равнодушно кивнул:
— Хорошо, ваше величество. Он в списке приглашенных. Но даже если бы его там не было, мы бы уладили этот вопрос. Я знаю, что он служит вам с самого рождения.
Едва Ланиус переступил порог собора, у него заслезились глаза, и защипало в носу от густого сладковатого запаха благовоний. Олор, король богов, и его жена Квила, изображенные на огромной фреске, над которой живописцы трудились не один год, возвышались над юным королем Аворниса, однако их взгляд был устремлен на Низвергнутого. Живописец изобразил его в углу свода в тот момент, когда, отвергнутый другими богами, он падал с небес. Судя по довольной, почти высокомерной улыбке Олора, тот был очень доволен, что отправил злобного бога на землю.
Так король богов обрек смертных на нескончаемые несчастья. Может быть, Олор надеялся, что
