В душный летний день, три недели спустя после свадьбы Ланиуса, он в очередной раз размышлял об этом. Корона давила на голову, а мантия — на плечи. Что произойдет, если он будет сидеть на алмазном троне с непокрытой головой и в легкой льняной рубахе и штанах? Вдруг это настроит народ против него скорее, чем самая жестокая тирания?
Впрочем, у него было достаточно причин для беспокойства, кроме собственных нарядов. Вошедший слуга объявил:
— Зангрулф, посол короля Дагиперта из Фервингии.
Сопровождаемый небольшой свитой, фервинг приблизился к трону. Он отвесил Грасу безупречный поклон. Затем негромко, сквозь зубы произнес:
— Ну что, ваше величество, ты достиг положения, о котором не смел мечтать, когда мы виделись последний раз?
— Да, — ответил Грас. — Я удивлен, что ты помнишь меня с тех пор, как я переправлял тебя через Туолу.
— Ты был слишком хорошим офицером, чтобы не заметить этого даже в спешке. И ты доказал это снова, когда король Дагиперт решил захватить Аворнис — Зангрулф выпрямился и заговорил громче, так что его голос разнесся по всему тронному залу: — Выслушай послание моего господина, могущественного короля Дагиперта. — Всем своим видом и голосом он выражал высокомерие. Помня о том, что фервинги недавно сделали с Аворнисом, он имел на это право. — Мой господин требует, чтобы ты немедленно объявил женитьбу Ланиуса на твоей дочери незаконной, так как Ланиус давно помолвлен с его дочерью, принцессой Ромилдой.
— Нет, — ответил Грас. — Твой господин знает, что помолвка была недействительной. Он принудил архипастыря Букко заключить ее, но мать короля Ланиуса, королева Серфия, расторгла ее, как только узнала.
Зангрулф закашлялся:
— Странно слышать, что ты согласен с королевой Серфией.
Это заставило Граса также поперхнуться. В конце концов, он сослал мать Ланиуса в Лабиринт. Он женил принца на Сосии так же, как Дагиперт прежде пытался заставить его жениться на Ромилде. В чем, собственно, была разница между ним и Дагипертом? «Очень просто: я — аворниец, а Дагиперт — нет».
Дагиперт жаждал подчинить Аворнис Фервингии и править двумя странами. Его план провалился. И Грас прямо сказал об этом послу:
— Короля Дагиперта не касается то, что происходит в Аворнисе.
— Легко говорить кому-то, касается это его или нет, — ответил Зангрулф. — Но если этот кто-то обладает силой, а ты — слаб, глупо позволять себе такую смелость. Так считает мой господин. — Он снова заговорил громче: — Расторгни брак Ланиуса и твоей дочери и признай помолвку Ланиуса и принцессы Ромилды, или мой господин вторгнется в Аворнис и накажет тебя за неповиновение. Исполни его приказ или быть войне.
Его слова эхом отразились в высоких сводах. Придворные шепотом повторяли их, разнося по всем углам зала. Зангрулф, надменный и жестокий, стоял как олицетворение этих ужасных, пугающих слов. Аворнийцы еще не забыли, что фервинги сделали с королевством всего год назад.
Грас вздохнул. Он не ожидал, что Зангрулф принесет такие печальные вести.
— Единственное, что я могу ответить твоему господину, — нет. Он может поступать, как хочет, но это не заставит меня изменить мое решение. Передай ему мои слова, и его право решать, что делать дальше.
Зангрулф поклонился:
— Ты пожалеешь о своей дерзости.
— Мы будем сражаться, — сказал Грас. — Вам придется несладко. Передай и это королю Дагиперту.
Еще раз, поклонившись, всем своим видом напоминая рассерженного кота, Зангрулф вышел из тронного зала. Придворные испуганно перешептывались, покидая тронный зал вслед за послом. Грас с мрачным видом наблюдал за ними, но ничего не мог поделать.
— Ты поступил правильно, — обратился к нему Лептурус.
Только командир королевской гвардии, казалось, не потерял присутствия духа, за что Грас был ему благодарен.
— Дагиперт может снова разорить наши земли, как сделал это прежде. — Король Грас покачал головой. — Что он может сделать еще? Мы снова отразим штурм, ему наскучит сражаться, и жизнь пойдет как прежде.
— Согласен с тобой, — ответил Лептурус.
Старый гвардеец все больше нравился Грасу. «Если бы я захотел избавиться от Ланиуса, он нашел бы способ заставить меня заплатить за смерть мальчишки, — думал Грас. — Я не сделал этого, и он смирился со мной. Думаю, мы найдем общий язык. Он — тоже хороший солдат».
Вдвоем они остались в тронном зале, размышляя, как им справиться с королем Дагипертом. Несколько моряков Граса тоже задержались, чтобы убедиться, что Лептурус не замышляет ничего плохого против их командира. Вдруг двери зала распахнулись, и на пороге появился гонец:
— Ваше величество! Ваше величество!
— Мне не нравится такое начало, — заметил Грас Лептурусу. Он кивнул гонцу: — Какое несчастье случилось на этот раз? Надеюсь, Зангрулф ни при чем? Он только что вышел отсюда.
— Нет, ваше величество. Граф Корвус провозгласил себя королем.
Ланиуса известие о предательстве Корвуса расстроило гораздо меньше, чем Граса. Юноша даже нашел это забавным.
— Он поступил так по отношению к тебе, как ты поступил со мной.
Но Грас покачал головой.
— Если он победит, я умру. Причинил я тебе какой-либо вред? Я отдал тебе свою дочь — свою кровь и плоть, вот что я сделал. И что случится с тобой, если он придет к власти?
Ланиус хотел сказать: «Никто не сможет управлять Аворнисом без меня». Но он не был уверен, что это действительно так, и не хотел сердить Граса еще больше. Очень осторожно, тихим голосом он спросил:
— Что ты собираешься делать?
— Что делать? — эхом откликнулся Грас. Ланиус опасался, что гнев бывшего командора вспыхнет с новой силой, но вместо этого он увидел ледяное спокойствие. — Я собираюсь расправиться с этим негодяем. Я собираюсь уничтожить его. И после того как я это сделаю, ни один высокородный мерзавец не посмеет посягнуть на престол короля Аворниса следующие пятьсот лет.
До этой минуты Ланиус не принимал узурпатора слишком серьезно. Но Грас, охваченный холодной и расчетливой яростью, не мог не вызвать страха. А вдруг он разгневает своего тестя, и эта ярость обрушится на него?
Следующие несколько дней он, то проводил в обществе своей молодой жены (могла ли Сосия служить ему защитой от Граса?), то погружался с головой в книги, то ухаживал за котозьянами. Кстати, необычные животные также очаровали Сосию и постепенно привыкли к ней, так что Ланиус даже почувствовал укол ревности. В конце концов, Ярополк подарил Чугуна и Бронзу ему. Впрочем, для ревности нужны причины намного более серьезные, чем привязанность его любимцев.
Паук и Хваталка росли не по дням, а по часам. Пауку, казалось, не суждено было умереть своей смертью. Ничто не могло испугать или остановить его. Прежде Ланиус не думал, что животные обладают чувством юмора, но, глядя на Паука, он готов был поверить в это. Котозьян мог вскарабкаться на один и тот же выступ и свалиться вниз несколько раз подряд. Иногда, казалось, он падал нарочно, просто ради веселья.
Еще Паук умел выпрашивать лакомство, как какой-нибудь попрошайка на улицах Аворниса. Он сидел на задних лапах, глядя на Ланиуса и Сосию печальными глазами, голубее, чем у самой Бронзы, и протягивал вперед руки ладонями вверх. Или, стоя на голове, вытягивал свои ноги подошвами вверх.
Хваталка просила нечасто, предпочитая воровать, именно поэтому ее наградили такой кличкой. Очень
