подождал, пока вопросительно не поднялась бровь Ланиуса. — Корвусу следует быть еще более осмотрительным, чем нам.
— Да. — Голос Ланиуса прозвучал жестко. — Да, несомненно.
Генерал Гирундо указал на крутой склон скалы, на вершине которой стоял замок.
— Только там Корвус может считать себя королем, остальной Аворнис — твой.
— Верно. Сейчас наше положение гораздо лучше, чем было в тот момент, когда Корвус отважился провозгласить себя королем, и половина живущего в этой местности населения решила, что хочет видеть корону на его голове, а не на голове Ланиуса.
Его слова немного не соответствовали истине, и Грас отлично это знал. Корвус пообещал не причинять Ланиусу вреда. Население юга страны восстало против самого Граса, а не против юного короля. Впрочем, он и впредь собирался придерживаться своей версии развития событий. Люди будут лучше относиться к разгрому Корвуса, если их убедить в том, что граф угрожал старинной династии. Сам Грас был ничуть не меньшим узурпатором, чем восставший против него дворянин. Единственным отличием было то, что бывшему командору сопутствовал успех.
«Впрочем, только это отличие и имеет значение. Потом какой-нибудь пыльный летописец, роющийся в столь любимых Ланиусом архивах, поймет, что восстание Корвуса было направлено против меня, а не Ланиуса. Он напишет об этом, и все станут считать меня лжецом. — Грас пожал плечами. — Люди будут называть меня королем Аворниса, который был лжецом. Только это имеет значение».
— Ты не намереваешься брать замок штурмом? — вернул его к действительности искоса наблюдавший за ним Гирундо.
— Конечно, нет! У меня не больше шансов взять его штурмом, чем у Низвергнутого вернуться на небеса.
Всем своим видом генерал выражал явное одобрение. А Грас вдруг задумался о том, что не знает, есть ли шанс у Низвергнутого вернуться на небеса. Ему было известно только то, что Низвергнутый не пытался туда вернуться в течение всего времени, проведенного в материальном мире. По человеческим меркам это произошло очень давно. А по его собственным? Кто мог знать, кроме него самого?
Думать о захвате цитадели было намного приятнее, чем размышлять о шансах Низвергнутого обрести статут бога. Что он сделает, если это ему удастся?
Далеко наверху, по серым мрачным стенам крепости двигались люди. Грас едва различал движение на таком расстоянии, люди выглядели как муравьи. Генерал тоже уставился на замок, заслонив глаза от солнца ладонью. Он смотрел так внимательно, что Грас задумался, не видит ли генерал что-нибудь еще, недоступное человеку с обычным зрением. Но прежде чем король успел задать вопрос, Гирундо обратился к нему:
— Если Корвус сдастся, ты сохранишь ему жизнь? Грас задумчиво почесал подбородок.
— Я сохранил бы, если бы он не послал замаскированного волшебством парня убить меня. — Он тяжело вздохнул. — Полагаю, я мог бы поступить так даже сейчас, чтобы раз и навсегда покончить с гражданской войной. У нас нет на нее времени, особенно пока Дагиперт и ментеше угрожают нам. — Он вздохнул еще тяжелее. — Да, я сохраню Корвусу жизнь, если он согласится закончить свою жизнь в самом сердце Лабиринта, откуда никогда не сможет выбраться.
— Тогда ты должен передать ему свое предложение. На осаду замка потребуется много времени, и кто знает, что может произойти, пока мы пытаемся взять его измором.
— В твоих словах больше здравого смысла, чем мне хотелось. Я так и поступлю.
Он послал молодого офицера с белым флагом в руке, что должно было сообщить об отсутствии враждебных намерений. Юноша начал взбираться вверх по склону, и Грас следил за его перемещением по движению белого пятнышка на темном фоне. Через некоторое время парламентер вернулся из замка и начал спуск, постепенно превращаясь из белого пятнышка в человека.
— Итак? — спросил Грас, когда офицер оказался в лагере.
— Прошу меня извинить, ваше величество, но он ответил отказом. — По возмущенному виду офицера Грас понял, что Корвус не только ответил отказом, но и сопроводил его соответствующими словами. — Он сказал, что не верит вам.
— Мне это нравится! Он восстал после моей коронации, потом подослал замаскированного волшебством наемного убийцу, а верить нельзя мне!
— Я тоже сказал ему об этом, — сообщил офицер. — А он, услышав мои слова, назвал меня предателем.
— Пусть говорит, что хочет. — Улыбка Граса стала зловещей, как у хищника. — Ему остается только огрызаться со стены взятого в осаду замка. Надеюсь, ему это нравится.
— Интересно, сколько у него зерна и людей, — задумчиво произнес Гирундо.
— Да, это важно, — согласился Грас. — От этого зависит, как долго он сможет продержаться. Уверен, для атаки на нас у него недостаточно людей, иначе он не позволил бы запереть себя в своем логове.
— Неужели он думает, что мы уйдем прежде, чем он умрет с голоду? Никогда! — Генерал пожал плечами.
— Конечно.
Впрочем, такой поворот событий был вполне вероятен. Если фервинги или ментеше выступят против них, Грасу придется снять осаду с замка. Корвус играл в отчаянную игру, но отнюдь не безнадежную.
Ланиусу приходилось получать разрешение колдуна или ведьмы, чтобы находиться в присутствии Граса. Он почувствовал бы себя оскорбленным, если бы король не требовал проверки колдунами самого себя, прежде чем увидеть юношу. Возможно, Грас думал, что это делает его превосходство в решении крупных вопросов более терпимым.
— Я знаю, как решить все проблемы, связанные с тем, кто есть кто, — сообщил Ланиус Грасу, доказав, что он — настоящий.
— О? Не томи, ваше величество.
— Отправь меня во дворец. Здесь от меня совершенно нет пользы ни тебе, ни мне самому. Я хотел бы вернуться домой к жене, котозьянам. К архивам.
Грас не спускал с него глаз.
— А когда домой вернусь я, ваше величество, не найду ли я ворота наглухо закрытыми? Я хочу спросить, могу ли я доверять тебе?
То, что он сделал Ланиуса своим зятем, очевидно, ничего не значило. Ланиус на самом деле попытался бы организовать бунт, если был бы уверен в успехе. Но участие в походе заставило его изменить взгляд на подобное развитие событий — бунт приведет только к потерям. Поэтому он сказал:
— Пошли со мной столько солдат, сколько посчитаешь нужным, чтобы они приглядывали за мной, только верни меня домой.
— Я подумаю, — сказал Грас, и на этом разговор закончился.
Король Ланиус полагал, что такой ответ означает лишь вежливый отказ — и ему стоит радоваться. «Могло быть и хуже».
Через пару дней Грас явился сам. Алса тщательно проверила, является ли он настоящим, прежде чем второй король Аворниса подошел к Ланиусу.
— Я принял решение, — сообщил Грас.
— Да? — Ланиус уже приготовился выслушать отказ, который, он не сомневался, должен был последовать.
Но бывший командор не оправдал его ожиданий.
— Хорошо, ваше величество. Если хочешь, можешь возвращаться в Аворнис.
— Правда? Большое тебе спасибо! — Только потом Ланиус подумал, должен ли он был испытывать столь сильную благодарность, но в тот момент радость настолько переполняла его, что он не мог обращать внимание на пустяки.
— Правда, — несколько удивленно подтвердил Грас, — но сделаешь так, как хочу я. Я посылаю с тобой Никатора, который будет руководить городом до моего возвращения.
— Да? — осторожно уточнил Ланиус.
Если он замышлял бунт, следовало хорошо все обдумать. Никатор был не только абсолютно предан Грасу, но и пользовался уважением находившихся под его командованием войск.
