испанским, накрыт старой скатертью; диван продавлен, обивка замусолена. Под потолком висит лампочка без абажура – неуютное временное жилье, приют беженцев. От кого, куда бегут эти люди?
На ковре зловеще белело пятно, оставшееся после замывания крови. Крови ли? Ева присела на корточки, всматриваясь в границы пятна. Если бы кровь лилась из носа, она бы брызгала повсюду, капли были бы там и сям… на полу, в ванной, около умывальника и даже на мебели.
– Людмила согласилась поговорить с вами, – сказала Римма. – У нее температура, но это не страшно.
Ева от неожиданности вздрогнула, подняла голову.
– Кровь была только на ковре? – спросила она.
– Да…
– А капель на полу, на мебели, в ванной вы не видели? Если у человека идет кровь из носа, должен же он как-то ее остановить, умыться, наконец?
– Правда! – воскликнула Римма, усаживаясь на корточки рядом с Евой. – Мне это в голову не пришло. Нет, больше нигде крови не было.
– Ладно, пойду к вашей подруге.
Ева вошла в полутемноту, пропахшую лекарствами. На кровати лежала женщина, укутанная в теплый платок и одеяло.
– Здравствуйте, Людмила… – невольно перешла на шепот гостья. – Как вы себя чувствуете?
– Ужасно… у меня горло заложило, – просипела та. – И голова раскалывается.
– Простите, но я должна задать вам несколько вопросов.
Женщина молча кивнула.
– Что вы думаете о пятне крови на вашем ковре?
Больная зашевелилась.
– Ковер не мой… хозяйский. А кровь… не знаю, откуда она могла взяться. Мы пришли… с работы… все вещи разбросаны… и это пятно.
– В других местах кровавых брызг не было? Только на ковре?
Женщина кивнула.
– Только на ковре, – едва слышно произнесла она. – Римма подозревает, что ее бывший муж… Валерий мог устроить этот разгром.
– А вы как думаете?
Больная молчала. Ей не хотелось ни о чем думать. Хотелось снова забыться и спать, спать. Она закрыла глаза.
Ева немного постояла, ожидая ответа. Но женщина, кажется, уснула.
Евгений Шаповал был дома один. Белобрысый, с отросшей светлой щетиной на круглых щеках, с замотанным вокруг шеи теплым шарфом, он сидел за компьютером.
– Поболеть как следует – и то нельзя, – пожаловался парень. – Работы навалом. Половина сотрудников с гриппом слегли, а журнал должен выходить в срок. Мне еще повезло, температура невысокая, только кашель – вот, сижу, вкалываю.
Он закашлялся.
– Эпидемия, – вяло поддержал тему господин Смирнов.
Он знал, что люди обожают говорить о своих болезнях. Стоит проявить минимальный интерес, и жалобы польются как из рога изобилия.
– Какую статью хотел напечатать ваш друг? – спросил Евгений, не уловив в глазах гостя сочувствия.
– «Невыразимое имя».
– А почему передумал? – продолжал расспрашивать паренек, щелкая клавиатурой компьютера.
– Не знаю, – честно признался сыщик. – Друг трагически погиб, и мне бы хотелось оставить статью себе на память.
Паренек оторвался от экрана монитора и внимательно посмотрел на собеседника.
– Погиб? – переспросил он. – Это меняет дело. Ступина разрешила отдать вам материалы?
– В статье что, какие-то секретные данные? – удивился Всеслав. – Судя по названию, речь идет о… – Он запнулся.
Паренек разразился сухим, отрывистым кашлем.
– У меня отличная память, – прокашлявшись, заявил он. – Статья была странная… немного не укладывалась в рамки нашей тематики. Что-то про старинные обряды или… нет, точно не припомню. Столько всего проходит через мои руки! Я уже обработал текст, и вдруг он является и требует отдать материал. Передумал! Деньги за публикацию, правда, мы не возвращаем.
– Так вы отдали ему статью?
– Конечно. Те бумаги, которые он приносил. Всего было несколько листов, по-моему, распечатанных на принтере. Но он потребовал, чтобы я уничтожил компьютерный набор, и стоял, ждал, пока я не удалил файл.
