– Так-так... Ну и дела!
Ева вскочила и зашагала по комнате. Мысли – фантастические, абсурдные – теснились в ее уме. Впрочем, все они рассыпались в прах, если учесть, как именно дают названия своим фирмам современные предприниматели. Просто выбирается звучное слово, желательно непонятное – и готово! Но в этом случае – не то... Ева чувствовала, что название для агентства придумано не случайно, не впопыхах и не по ошибке. Оно соответствует замыслу автора!
Ева просидела за книгами всю ночь. Сон не шел. Начинало светать, а Славка так и не вернулся. Правда, он предупредил ее, что будет занят и, возможно, ему придется задержаться допоздна. Но не до утра же?
Его мобильный телефон не отвечал, и Евой постепенно овладевало беспокойство. Так прошло утро, наступило время обеда. Ева позвонила клиентке и отменила урок испанского, сославшись на недомогание. Она была страшно зла на Смирнова. Неужели нельзя было предупредить? Что она теперь должна думать?
Дабы отвлечься от нарастающего волнения, Ева взялась за приготовление жареных ребрышек с красным вином и черносливом. Она обожала это блюдо.
Звонок в дверь застал ее врасплох. Ева открыла и ахнула – Всеслав был невредим, но весь в грязи, бледный, смертельно уставший. Приготовленная ею обличительная речь застряла в горле.
– Что с тобой? – только и спросила она, пропуская сыщика в прихожую. – Немедленно в ванную! Раздевайся.
Он молча подчинился, сбросил грязную одежду и закрылся в ванной. Горячий душ смыл остатки недомогания, пот и подземную пыль. Смирнов осторожно пощупал затылок – там припухло, но ни раны, ни ссадины не было. Угораздило же его оступиться, грохнуться и чуть не разбить себе голову!
После душа ему полегчало, жизнь стала веселее. По кухне витали вкусные запахи, Ева перемешивала салат.
– Ночные приключения? – невинно спросила она, пряча улыбку. – Лютая же дама тебе попалась, Смирнов!
– И не говори, – усмехнулся он. – Еле ноги унес.
– Не перевелись еще на Руси темпераментные богатырши!
Всеслав даже не стал огрызаться. Он был голоден, голова болела. Пусть Ева говорит что хочет, только даст ему поесть.
– Налей мне водки, – сказал он. – В стакан, пожалуйста.
– О-о! Это уже серьезно! – Ева поставила на стол два стакана, налила ему половину, себе на донышко. – Надеюсь, ты не посрамил чести московского частного сыска?
Смирнов выпил, плеснул себе еще.
– Боюсь, я оказался не на высоте, – вздохнул он. – Ты разочарована?
Ева молча сняла с огня ребрышки, положила еду в тарелки. Ее злость и волнение улетучились; она с умилением смотрела, как Славка ест, как розовеет его лицо, возвращается знакомый блеск в его глазах.
– Я посетила модельное агентство «Авгур», – сказала она, когда сыщик наелся, напился горячего чая и прилег. – Оказывается, оно существует.
– Да?
Смирнов из последних сил боролся со сном. Он хотел рассказать Еве о ночном происшествии, но язык его не слушался. Усталость, водка и вкусная еда сделали свое дело – тело расслабилось, боль в затылке притупилась, а глаза закрывались просто сами собой. Сквозь дрему до него доносился голос Евы. Она что-то говорила об Алисе, о птицах... о жрецах и воле богов...
«Мне это снится... – думал сыщик, проваливаясь в сладкие объятия сна. – Снится... и эта красивая женщина, и ее милый голос, и этот мягкий диван... Все это сон... навеянный болью в затылке... дурнотой и забытьем... холодом подземелья... вечным мраком... смертью... »
– Где я? – спросил он, на миг проснувшись и тут же снова закрывая глаза.
– Здесь, со мной, – ответила Ева, понимая, что он ее не слушает, витает в пережитом, о котором не успел рассказать. – Все хорошо. Спи...
Глеб Конарев тоже решил прилечь, но, в отличие от Смирнова, заснуть не смог – перебирал в уме подробности неожиданной встречи.
Они выбрались из леса и доехали до Москвы утром, часам к десяти. Глеб показывал дорогу. Ночной знакомый вел машину как пьяный, часто останавливаясь на кратковременный отдых. Он закрывал глаза и, морщась от боли, откидывал голову на спинку сиденья. Потом снова брался за руль. Когда рассвело, он немного оживился и прибавил скорость.
Всю дорогу они почти не разговаривали. Глеб думал о своем, а новый знакомый плохо себя чувствовал.
– Тебе куда? – спросил он Глеба, въезжая в город.
Тот назвал адрес квартиры, которую снимал для встреч с Алисой.
В Москве накрапывал дождик, серое небо наводило уныние. Из заводских труб дымило. Река несла по гранитному лону мутные воды, тронутые рябью.
– Я у тебя в долгу, – сказал ночной знакомый, подъезжая к указанному дому. – Может, хоть имя мое спросишь? Спасители должны знать, кого они выручили из беды.
Ему явно полегчало, потому что он шутил.
– Я в чужие дела не лезу, – ответил Глеб. – Захочешь, сам скажешь.
