– Без сомнения!
– Боюсь огорчить вас, – понизив голос, произнес Всеслав, – но это подделка. Копия. Приглядитесь внимательно.
– Невозможно! – рассмеялся Фарбин. – Я бы сразу догадался. Это шедевр! А шедевры нельзя повторить с той же гениальной силой. Копии всегда будут уступать подлиннику в том почти мистическом очаровании, которое они оказывают на зрителя.
– Настоящая картина находится в гробнице, – продолжал убеждать его сыщик. – Я видел ее там.
– В гробнице? – брови Фарбина поползли вверх. – Вы ничего не путаете?
Он позвонил охраннику.
– Митя! Бегом в мой кабинет!
Ожидание прошло в напряженном молчании. Фарбин хмурился, Смирнов размышлял. Охранник прибежал через пару минут.
– Если картина там, – глядя на сыщика, сказал Альберт Демидович, – принесите ее сюда. Митя вам поможет. Вот ключи.
Смирнов с охранником обшарили всю гробницу, но ничего не нашли, кроме обрывков упаковочной бумаги. Пришлось возвращаться с пустыми руками.
– Он умнее, чем я думал, – бормотал Всеслав по дороге к дому. – Гораздо умнее.
– Ну, как? – спросил Фарбин, едва они переступили порог его кабинета. – Нашли?
– А чё там было-то? – недоуменно повел накачанными плечами Митя.
– Значит, не нашли. Ладно, иди, Дмитрий. – Альберт Демидович подождал, пока шаги парня не затихли, и повернулся к гостю: – Что скажете, господин Смирнов?
– Мне очень жаль... но подлинная «Нимфа» исчезла. Кто-то ее или забрал, или уничтожил.
Фабрин вздохнул, подошел к картине поближе, жестом предлагая сыщику последовать его примеру.
– Взгляните, – произнес он, указывая на яркое золотистое пятнышко в нижнем углу. – Этот мазок сделал я, собственной рукой... в мастерской Рогожина. Он мне позволил оставить след на этом гениальном полотне. Я его упросил. «Нимфа» тогда была еще не дописана... но она потрясла меня.
– Что это за краска? – удивился Всеслав, заметив блестящие вкрапления.
– Специальный состав, при помощи которого Савва имитировал позолоту, расписывая стены. «Нимфа» же написана маслом... вы видите. Больше ни одного «золотого» мазка – только мой. Это была моя прихоть.
Сыщик хотел было возразить, но понял правоту Фарбина. Художник, который делал копию, не видел оригинала картины. Он просто не мог повторить такую мелкую подробность, как «золотой» мазок. Ведь фотографии, даже самые совершенные и подробные, не дают полного сходства. Весь расчет Чернова основывался на том, что взгляд дилетанта не заметит разницы между копией и оригиналом.
– Черт возьми! – выругался Смирнов. – На мне это «сработало». Я болван! Дайте мне вашего травяного отвара, Альберт Демидович.
– Это не успокоительное, – заметил тот.
– Я знаю...
Всю эту историю Всеслав рассказал Еве на одном дыхании.
– Вот так оно все и было, – заключил он.
– Ты меня окончательно запутал! А зачем тебе понадобился травяной отвар? Кстати... я хочу показать тебе кое-что.
Ева принесла и разложила веером на столе фотографии «Нимфы». Смирнов уставился на них... и недостающее звено в цепи его рассуждений, как по мановению волшебной палочки, возникло из небытия и встало на свое место.
– Ева! – только и сумел вымолвить он, пораженный. – Как же я сразу не понял?!
Глава 27
– Оклемался? – откуда-то сверху спросил неприятный голос.
Глеб приоткрыл глаза и увидел своего заклятого врага. Тот стоял, держа в руках железную кочергу.
– Слава богу, живой, – усмехнулся враг. – Я уж думал, помер ты от страха, парень! И я ничего не смогу от тебя узнать.
Глеб хотел выругаться, но издал только нечленораздельный звук. Он лежал на полу со связанными руками, ноги ужасно болели.
– Нехорошо, парень, врываться в чужой дом без приглашения, – назидательно произнес враг. – Да еще набрасываться на спящего человека. Злой ты! А злые плохо кончают.
– Мм-м-ммм... – промычал Глеб, вскипая от ярости. – Убью...
– Этот шанс ты уже упустил. Так что не сверкай глазами-то! Лучше признавайся, чего тебе от меня надо?
– Убью... все равно убью...
– Ну, хватит! – потерял терпение враг. – Ты ведь Глеб Конарев? Я тебя узнал. Может, мне в милицию
