Ураган и огонь здорово повредили оборудование порта. Ньюн все время смотрел по сторонам, с изумлением разглядывая сооружения, которые еще недавно видел целыми и невредимыми. Теперь все было разрушено. Он начал понимать, почему регулы так встревожены и подавлены.
«Хазан» стоял в кольце подъемных кранов. Ньюн и здесь увидел следы бури. Корабль был освещен прожекторами и по нему, словно насекомые, ползали темные фигурки. То и дело подъезжали машины — очевидно, подвозили материалы для ремонта.
Ньюн прошел мимо, стараясь оставаться незамеченным; «Хазан» остался позади. Перед юношей, словно огромная башня, возник «Аханал». Он угрюмой тенью вырисовывался на темном небе, одинокий прожектор освещал его верхнюю часть.
Ньюн подошел ближе и увидел, что корабль стар. Металлические плиты обшивки его были изъедены космической пылью. Там, где защитные экраны были сорваны, виднелись глубокие царапины. Надпись на борту почти стерлась.
Он позвал, опасаясь привлечь внимание регулов-охранников. Но одна из тележек все же двинулась к нему.
— На «Аханале»! — крикнул он. — Откройте люк!
Но они либо не ждали появления мри, либо опасались регулов. Во всяком случае, Ньюну никто не ответил. Подкатила тележка. Молодой регул заговорил с ним.
— Мри, тебе не разрешено.
— Это приказ бая? — спросил он.
— Иди прочь! — настаивал регул. — Мри Кесрит, иди прочь!
Послышался скрежет металла. Открылся люк. Ньюн, не обращая внимания на регула, взглянул на корабль, откуда опускался трап. Потом он пошел вперед, по-прежнему не замечая регула.
Тележка двинулась за ним. Затем она описала круг и встала впереди, загородив дорогу.
Люк по-прежнему был открыт. Молодой регул тяжело дышал, ноздри его расширялись и сжимались, выражая крайнюю степень возбуждения.
— Назад, — прошипел он.
Ньюн начал обходить тележку. Затем, стукнувшись о тупой нос машины плечом, бросился вперед и побежал. Ему было страшно и стыдно: мри смотрели на него сверху и видели его постыдное бегство. Ноги у него сделались ватными — ведь он сделал то, что мри еще никогда но делали — ослушался прямого приказа. Но он был посланцем госпожи и не хотел задерживаться из-за спора с молодым регулом. Тогда прибыл бы кто-нибудь из старших, а ослушаться старшего означало открытый бунт.
Ньюн буквально взлетел по трапу навстречу мри, но те уже скрылись в люке, не дождавшись его. Ньюн нырнул следом. Ослепительный свет ударил в глаза. Люк закрылся.
Десять кел'ейнов — Мужья, судя по возрасту и манере держаться. Ньюн ощутил чистый прохладный воздух, так не похожий на едкий воздух Кесрит. У люка послышался щелчок, и трап пополз вверх. Наступила тишина.
— Сэры, — пробормотал Ньюн и замолчал, глядя на них, на их оружие, на незнакомые суровые лица. Затем он коснулся рукой лба в знак приветствия. Они ответили ему тем же.
— Я Ньюн с'Интель Зайн-Абрин, — сказал он на ритуальном языке мри. — Я служу Интель, Госпоже Эдуна Кесритуна.
— Я — Сун с'Хара Сун-Лир — ответил самый старший из них, кел'ен с гривой седых волос. Он был ровесником Эддана и Пасевы. Его спутники были моложе. — Как себя чувствует госпожа?
— Эдун в безопасности.
— Приедет ли госпожа сама сюда?
— Возможно, но не раньше, чем я принесу ей ответ вашей госпожи.
Он понимал их, любивших и защищавших свою госпожу. Госпожу, которая должна была подчиниться госпоже Интель, — и они вместе с ней. Естественно, что они смотрели на посланца с неприязнью.
— Мы проводим тебя к ней, — сказал Сун с'Хара. — Идем. — И потом заботливо спросил: — Ты не ранен?
— Нет, сэр, — сказал Ньюн и внезапно понял, что он должен преклоняться перед этим мри, ведь он посланец госпожи. А он выдал свою неопытность, незрелость. — У регулов и мри на Кесрит сложные отношения, — добавил он, чтобы скрыть свое замешательство.
— Нас встретили с оружием, — отозвался Сун, — но столкновения не было.
Ньюн пошел с ним по металлическим коридорам и холлам, приспособленным для регулов. Он видел молодых кел'енов и кел'е'ен, закутанных в вуали — своих ровесников. Сердце его забилось — ведь они были покрыты славой и заслужили почет. Он старался не смотреть на них, хотя чувствовал на себе их взгляды: ведь он был чужим для них. Некоторые по-братски приветствовали его, и он шел, окруженный большой толпой. Наконец они оказались в большой каюте, где размещалась госпожа.
Она была средних лет. Ньюн приблизился, склонив голову для благословения. Он чувствовал смутную тревогу, когда его приветствовала чужая госпожа, чьи покои находились не в башне эдуна, а в металлической клетке, чей род был другим, а на белой мантии красовалась чужая эмблема.
Этой госпоже предстояло умереть самой или вызвать на дуэль Интель. И тогда Ньюн должен был убить кела-защитника. Он про себя молился богам, чтобы у этой госпожи хватило смелости самой вызвать Интель на поединок.
Взгляд госпожи был твердым. Со всех сторон лился ослепительный свет сотен ламп. Все вокруг было холодным, металлическим. Множество мри стояли вокруг него. Это была их госпожа, их Мать, а он был чужим, пришельцем, угрозой для ее жизни.
Ньюн чувствовал, что его осматривают с головы до ног, пытаясь понять его и тех, кто его послал. Рядом с госпожой стояли сен'ейны в золотистых мантиях, кел'ейны в черных мантиях, и где-то в глубине холла Ньюн увидел шаловливых катов в голубых мантиях без вуалей. Они казались испуганными.
А за ними во всех коридорах висели гамаки, похожие на паутину. Прочные белые нити, словно кружева, свисали с потолков. Как много здесь мри, — поразился Ньюн, но вдруг его пронзила мысль, что это последние представители его Народа, оставшиеся во Вселенной. И они все помещались на этом маленьком корабле. И ими командовала эта женщина, их госпожа.
— Посланец, я — Эсайн Эдуна Элагун. Как поживает Интель?
Голос ее был мягче, чем выражение лица. Сердце юноши растаяло, словно его коснулся луч солнца. Ему было приятно, что госпожа ласково говорит с ним и дружелюбно отзывается об Интель.
— Госпожа, — сказал он, — Интель чувствует себя хорошо. — Он старался говорить мягко, но она все поняла, так как тень страха промелькнула в ее глазах. Но она была сильной женщиной и быстро взяла себя в руки.
— Что Интель хочет сказать мне? — спросила Эсайн.
— Госпожа послала меня приветствовать тебя и выслушать, что скажешь ты.
Она еле заметно кивнула и движением руки подозвала своих приближенных подойти поближе.
Ньюн остался возле нее на коленях. Он аккуратно снял зейдх и положил на нее ав-кел — Меч келов — то был подарок Сайрена. Меч был в ножнах и лежал рукояткой к госпоже — предложение мира. Руки Ньюн сложил на коленях. Ее кел'ейны сделали то же самое. Рукоятки их мечей повернулись к нему, чужаку, приглашенному на Совет.
— Мы приветствуем Интель, — спокойно сказала Эсайн. — Мы слышали о ее мудрости тогда, когда «Аханал» начал служить Народу. Это благодаря ей «Аханал» стал служить Народу. Она сделала так, что «Аханал» перешел к нам, и мы смогли отказаться от помощи регулов. Это было очень мудрое решение. Мы все понимаем это и благодарим за то, что это сделано вовремя, так как мы смогли улететь от землян. Это правда, что она собирается прекратить службу мри у регулов?
Она взглянула на кел'анта, и тот жестом выразил согласие.
— Я видел нечто такое, чего мне никогда прежде видеть не доводилось, — сказал старик. — Регул напал на этого посланца. Не оружием, правда, а своей машиной. Регул был в отчаянии.
— А эдун? — спросила госпожа. Ее лоб пересекла глубокая морщина. — Как держится эдун Народа, если с регулами творится подобное?
— Пока в безопасности, — сказал он. А потом он понял, что интересует ее больше всего и о чем она не хочет спрашивать простого кел'ена. И он пришел к ней на помощь.
