– Да вот из того дома.
– А, местный… Слышь, у нас тут братишка с зоны тока што откинулся, ему деньгами помочь надо, в натуре. У тя есь скока бабок? Ты тока не пизди нам давай!
– Есть, но это не мои. Родители дали…
– Слышь, а чё те родители? Ну скажешь, что потерял.
– Нет. Ну мне идти надо.
– Э, ты куда пошёл! – они хватают меня. – Слышь, тя чё, отпускали что-ли, урод бля?!
– А чё меня, кто-то держит?
– Ну вот я тебя держу!
Я сбиваю его руку и стараюсь убежать, при этом посылая их на хуй. Один заламывает мне руку, другой бьёт по лицу.
– Это ты нас на хуй послал?! Это ты нас, бля, на хуй послал?!
Я плачу и кричу, мол не бейте, извините. Они бьют, забирают мои деньги и уходят.
– Ещё раз мы тя увидим – прирежем! Ты понял?!
Именно в тот день я понял, зачем надо быть сильным. Тогда бы я их избил. Вскоре я впервые взял в руки гантели.
Те парни были из соседнего микрорайона. Через пять лет я добрался до них, и это было очень жестоко…»
Затем Максим принимает душ и будит жену и детей. Жену он так и не смог приучить к спорту, поэтому она после сна только завтракает и сразу идёт на работу. Хорошо ещё, что она стройная от природы. После завтрака все выходят из дома. Жена на работу, сын Колька в школу, а Максим подвозит Ксюху до детского садика, перед тем, как поехать на работу. Он проводит её внутрь, смотрит на детей и улыбается. Максим вообще очень любит детей, и даже собирается уговорить таки жену родить ему третьего ребёнка, благо достаток сейчас позволяет им это. Он считает, что три ребёнка – это минимум, тем более, что в России сейчас демографический кризис. Пополнение за счёт иммиграции – это ему не нравится, как и то, что в классе, где учится его сын, половина учеников – кавказцы. Раньше такого не было. Максим даже отчасти радовался, когда слышал, что фашиствующие молодчики убили очередного чёрного, но в целом такие действия он не одобрял. Фашисты всё-таки нас уничтожить хотели, война… Лучше самим рожать больше детей. Он уговорит всё-таки жену!
Максим проходит в свой кабинет, начинается обычный рабочий день. Он – начальник планово-экономического отдела. Он стал им два года назад, когда проявил свои способности и целеустремлённость. Он постоянно обновляет свои знания и мотивирует себя сам. Он привык стремиться быть лучшим. Он привык добиваться своего.
Максим чувствует, что может выполнять работу финансового директора, но освобождения вакансии не предвидится еще, наверное, лет двадцать. Не убивать же финансового директора! Пожалуй, надо будет подыскать другую работу. Больше денег, лучшая жизнь для семьи, там глядишь жена и согласится на третьего…
В начале стимулом были конечно не деньги, а нечто другое.
«Когда я начал учиться в университете, я влюбился в девушку, которая училась в одной группе со мной. Я ухаживал за ней, ну там все дела, всё хорошо в общем было. То ли так надо было, то ли по моей глупости, но отношения прервались незадолго до начала первой сессии. Тогда я плакал впервые с тех пор, как стал считать себя не пацаном, а мужчиной. Тогда я просто хотел показать ей, что я лучший, и принялся за учёбу с небывалой решимостью. В школе я всегда получал четвёрки и тройки, а тут – первая сессия и все пятёрки! Потом я так и учился получая «отлично», больше уже по инерции, по привычке, из-за нежелания сдавать позиции, порой давя на преподавателей, или сбивая их с толка. Именно тогда я привык добиваться нужного и делать всё до конца. Эта привычка перешла и на работу. Что задумал – то и сделал. Главное – победить лень и постоянно самосовершенствоваться.»
Максим составляет отчёт о выполнении бюджета за месяц, это достаточно ответственное дело при разнообразии и объёмах хозяйственных операций фирмы. Параллельно с этим он постоянно отвечает на звонки сотрудников, подрядчиков, дебиторов, клиентов и финансового директора. Постоянное напряжение не даёт даже минуту подумать о чём-нибудь своём, поэтому когда наступает время обеда, он с чувством радости выходит на улицу. До ресторана идти пятнадцать минут, и он идёт пешком, несмотря на слякоть таящего снега, хотя другие сотрудники обычно доезжают туда на машинах. Между офисом и рестораном находится рынок – не самое приятное место. Работая рядом уже несколько лет, Максим ни разу не заходил туда он покупает всё в магазинах. Как-то на этом рынке был погром, и Максим даже видел на тротуаре лужу крови. А недавно была предотвращена попытка взрыва этого рынка. Максим и сам не любит чёрных, но он не понимает, откуда у молодёжи берётся столь сильное желание убивать инородцев. Пожалуй, их надо просто выселить. Тогда можно будет быть более спокойным за судьбу своих детей. А то ведь кто знает, чего ждать от этих мусульман?
В начале, правда, причиной нелюбви к чёрным было не это, а нечто другое.
«Когда мне было шестнадцать лет, я нарастил весьма неплохую для того возраста мускулатуру, и был не прочь порой поучаствовать в уличных драках. Некоторые сами были виноваты, на других наезжали мы. Нет, нам не нужны были ничьи деньги, мы и не трогали более слабых. Мы предпочитали биться примерно с равными, рассчитывая на преимущество своей агрессивности. Иногда приходилось и убегать. Это было как спорт, и ни к кому ненависти я не питал.
Однажды мы с Серёгой шли мимо магазина и увидели стоящих рядом пьяных кавказцев. Один из них всё время приставал к проходящим мимо девушкам, стараясь ущипнуть их. Это мне очень не понравилось. Я вдруг понял, что если бы это был Русский мужик, его бы давно утихомирили, а этого почему-то боятся.
– Понаехали тут всякие, – отчётливо сказал я и начал злобно смотреть на чёрного.
Он сразу поймал мой взгляд.
– Слюшай, те чо надо, а? Чо как смотришь?
– А чё ты к девушкам нашим пристаёшь?
– Те чо, не нравитса?
– Да, не нравится.
– И чо, а?
– А то, что уёбывай ты в свои горы!
– Эй, пошли, отойдём, да!
Он взял меня за рукав, я тут же сбил его руку.
– Ну пошли.
Мы отошли за магазин, и он опять начал хватать меня за свитер и повторять: «Чо те нэ нравица!», дыша на меня перегаром. Я опять сбил его руки и дважды ударил в лицо. Иногда в драках хватало и этого, но этот черномазый был нехилой тушей, и он тут же ответил тем же. Мы сцепились, когда из-за угла вышли ещё два чёрных и удивлённый Серёга. Пока никто не разобрался, в чём дело, мы с Серёгой быстро свалили. Видимо пьяный кавказец сразу не смог объяснить соотечественникам, в чём дело, а они думали, что он как всегда «наехал на пацана». С тех пор я не люблю все эти южные национальности, их наглость и заносчивость. К тому же все знают, что они занимаются криминалом и наркотиками.
Ещё после этого я начал думать, как справляться с более сильным противником. Понял, что уличные драки не всегда подобны спорту, порой надо биться, чтобы защитить свою жизнь или свою честь. И это в дальнейшем не раз подтвердилось.
