Сохраняя честь остаёшься верен своим идеалам. А я всегда стремился быть одним из лучших, и совесть не позволила бы мне терпеть унижения…»
После обеда Максим продолжает заниматься всё теми же делами. Иногда ему приходится задерживаться на работе допоздна, но сегодня ничего особенно срочного нет, и в шесть часов он спешит домой, к семье. По дороге Максим решил заехать в универмаг, купить кое-что из продуктов, и посмотреть отделочные материалы для дачи.
У универмага полно народу, все крайне обеспокоены, много милицейских машин и скорой помощи. Максим начал расспрашивать столпившихся и узнал, что четвёртый этаж универмага, тот, где находится развлекательный комплекс, захвачен террористами. Какие требования они выдвинули – ещё не известно, но в СМИ уже объявили, что действия радикальных исламистов являются ответной акцией на прошедший в феврале в центре города неонацистский погром, ещё более участивший нападения на мусульман неславянской внешности.
– Ну это ложь! – сказал стоящий рядом молодой парень, один из столпившихся. – Террористы всегда нападали на систему, а не на тех, кто бьёт их единоверцев. Какое дело боевикам до чурки с рынка? Это то же самое, как если бы российские войска стреляли бы из танка в пивную только за то, что там набили морду их соотечественнику, алкашу Васе Пупкину!
– Однако, молодой человек, – ответил Максим, – неонацисты слишком много уже всего натворили, и не известно, кого они там убили.
– Ха, да хоть бы и самого главного боевика! Это не причина злобы на весь Русский народ, а ведь такая злоба у них и есть. Тут бритые вообще не причём, даже ещё не известно, говорили ли про них террористы. Ведь захватили-то в заложники простых обывателей! Наверняка всё подстроено спецслужбами.
Максим подумал, что парень наверное симпатизирует неонацистам, хотя одет вполне прилично. Не имея желания спорить, Максим прошёл вперёд, прямо к кольцу оцепления, сам не зная зачем. Жестокость… Нет, этого не должно быть в человеческом обществе!
Неожиданно из дверей, окружённых спецназовцами в масках, выбежал сухощавый мужичок с усами. Он бегом преодолел те пятьдесят метров, что отдаляли его от линии ограждения, и криком сообщил народу:
– Террористы согласны обменять беременную женщину на любого добровольца! Кто желает избавить будущую мать от этого ужаса, прошу вас, подходите! Но помните, что может произойти всякое…
Последнюю фразу он сказал уже едва слышно. Максим оглянулся. Все потупили взоры, изображая крайнюю озабоченность. «Избавить будущую мать от этого ужаса…»
– Я пойду. – Максим вышел вперёд.
Мужичок увидел на лице Максим спокойствие и решимость, и подумал, что это наверное сотрудник спецслужб.
– Будьте добры, ваш паспорт. Да это так, формальность, на всякий случай.
Максим отдал паспорт и вошёл в здание. Везде были вооружённые спецназовцы в масках, вплоть до самого четвёртого этажа. Мимо провели побледневшую и трясущуюся беременную девушку. Максим улыбнулся ей. Всё будет хорошо.
Затем он зашёл на четвёртый этаж. Столы, стулья и игровые автоматы были свалены в кучу в качестве баррикады. Тыкая Максима стволом автомата, террорист в маске провёл его туда, где были собраны все заложники. Около пятидесяти человек из посетителей и персонала стояли у стенки толпой, под направленными на них автоматами. Многие плакали, молились, пытались сказать что-то террористам. Тех было человек десять, из них трое были прикованы вниманием к лестнице, чтобы не допустить неожиданного появления спецназа, другие были готовы в любую секунду стрелять в заложников.
Перед Максимом встал какой-то чеченец с коричневыми зубами и ухмыльнулся.
– Чё, герой, да?
Максим ничего не ответил и не показал никаких эмоций. Он старался смотреть в большое окно, размером во всю стену, что было справа. Внизу было видно толпу. Вот ведь дураки, о том, что чеченцы могли отсюда в них из снайперской винтовки стрелять, никто и не подумал. Вверху – синее небо с тучными облаками. Давно не было такого неба.
«Когда я был маленький, я играл с мальчишками в войнушку. Обычно одна сторона защищала какое-нибудь укрепление, будь то хоть снежная крепость, а другая атаковала. Мне всегда не нравилось, когда все слишком долго находились на расстоянии и кричали «туф-туф-туф, я тебя убил!» Это было как-то не интересно. Я всегда бежал на крепость, как герои войны из детских книжек. Бежал…»
Один из чеченцев схватил девочку лет тринадцати и потащил куда-то, несмотря на её сопротивление и рыдания матери. Максим сделал шаг вперёд, но в его грудь уткнулось дуло автомата. Максим посмотрел на чеченца, и вдруг понял, что тот ничуть не опасней любой той мрази, которую он бил в пивных и во дворах во времена своей буйной молодости. Максим всегда стремился быть лучшим…
Он отвёл одной рукой ствол от своего живота, другой в то же время доставая массивный нож, висящий на поясе у чеченца. Он сразу воткнул нож тому в солнечное сплетение и дёрнул вниз. Внутренности вывалились. Тут же Максим кинул нож в спину того чеченца, что тащил девочку. Хороший боевой нож глубоко вошёл между рёбер. Хорошо, что Максим в юности учился метать ножи. Но в Максима уже стреляют из автоматов два террориста, стоящие у окна. Он бросился на них…
«Однажды я понял, что всё надо делать до конца. ДО КОНЦА…»
Сейчас он бежит, несмотря на несколько пуль в его теле, хватает сильными руками двоих врагов, они разбивают своими телами стекло и падают вниз…
Из-за стрельбы сразу начался штурм. Спецназовцы подумали, что террористы начали убивать заложников, и ринулись в бой.
Позже по телевизору сказали, что «всё обошлось бы гораздо меньшими жертвами, если бы действия одного мужчины, впавшего в панику, не привели к срыву плана, разработанного спецслужбами».
В народе говорили другое.
На могиле Максима появился венок с надписью: «Слава Герою!»
Все бы были такими…
2. Зондеркоммандо
Четыре дня на ногах. Стаптывать ботинки о мокрый асфальт, всматриваться в людей, координировать передвижения двадцати человек, да ещё при этом делать вид, что просто прогуливаешься – это очень выматывающее занятие. Солнце уже пригревает, и после столь долгой зимы хочется действительно просто погулять, подышать свежим мартовским воздухом, вместо этого мы ходим в напряжении по загазованным московским улицам. Парни готовы сорваться в любой момент, я уже вчера
