взглянуть на подробности?
— Нет… Не стоит. Больше мышьяк нигде не нашли?
Сергей Иванович суров нахмурился:
— Что вы хотите сказать?
— Например, на пальцах ребенка.
— Уж не знаю, каким образом… Ну, ладно, не хотел об этом говорить, все равно ничем не поможешь… Действительно, есть. Не знаю, откуда они появились.
Родион принялся бродить по комнате, а доктор наблюдал за «повадками сыщика», готовя живейший рассказ для дружеской вечеринки. Действительно смешно: полноватый юноша рыщет по комнате не хуже легавой. Особенно позабавило, что Ванзаров полез в аквариум и вынул черепаху. Осмотрев ее, забавный юноша спросил: она мертва?
Сергей Иванович поддержал игру. Одного профессионального взгляда было недостаточно. Лапы не шевелятся, голова болтается. Может, спит. Потыкав шприцевой иглой в шею, доктор убедился: сдохла. Что же смешной юноша выкинет еще?
А он попросил проверить, нет ли мышьяка в аквариумной воде. Тасич согласился, предвкушая: история будет великолепной! Ради этого можно и пробу Гутцейта провести. Он набрал воду в пробирку, заткнул горлышко промокашкой, капнул на нее раствором азотнокислого серебра и легонько взболтал. Бумажка окрасилась в лимонно-желтый цвет, а по бокам появилась коричневая кайма. Для полной уверенности Тасич смочил ее водою и получил окончательное подтверждение: бумага тут же почернела.
— Действительно, мышьяк растворен в воде, — сказал он. — Не понимаю, откуда ему взяться. А вы что-нибудь понимаете?
Ванзаров, не говоря ни слова, выскочил из комнаты, оставив честного доктора в глубоком недоумении с дохлой черепахой в руках.
В кабинет хозяина дома Родион вошел без стука. Сундуков смотрел в окно, из которого открывался вид на будущий парк. Лидочка стояла рядом, держа его за руку, будто ожидая повелений отца или стараясь утешить по-своему.
— Ну?! — требовательно вопросил Филипп Филиппович.
Родион попросил увести ребенка. Короткого взмаха руки было достаточно, чтобы дочь послушно вышла. Сундуков выражал крайнее нетерпение:
— Кто?!
— Сначала позвольте один вопрос.
— Ну, что еще?
— Когда во время обеда Альберт прибежал к вам, о чем он вас попросил?
— Да какое это имеет значение?.. Ну хорошо… Просил разрешения взять нынче подарок, черепаху, кажется… Я жду…
— В вашем доме слуги держатся в строгости, — начал Ванзаров, стараясь подбирать слова. — Но дети могут гулять где угодно. Баночка с крысиным ядом была на виду. Очевидно, Альберт решил поиграть с ней. Сунул в баночку палец и попробовал белый порошок. Вкус ему не понравился, флакончик был заброшен под кровать. Мне очень жаль, но вы не сможете наказать убийцу, и я не смогу. Это несчастный случай. — Родион полез во внутренний карман, вынул заветную пачку и положил на стол.
Сундуков жест заметил:
— Зачем? Вы их честно заработали.
— Я не могу принять эти деньги. Дело принципа. Извините…
Поклонившись, Ванзаров торопливо покинул замок…
Супруги Макарские как раз уселись за вечерний чай, когда на них свалился нежданный Родион. Влетел в дачный домик и выскочил оттуда в своем костюме. Стопку чужой одежды попросил завтра же, а лучше сегодня, отнести в замок, ничего не объясняя, убежал на станцию и вернулся в Петербург на первом же поезде.
… — Ну как, умник, что скажете?
Холеный ноготь нацелился на Колю.
— Что сказать… Как видно, мать и убила, — ответил он не слишком уверенно.
— Это почему же?
— Долго доктора не вызывала… Нелогично.
— Так… — Аполлон Григорьевич потер ладошки. — Еще версии есть?
— Может, нянька?
— До этого как додумались?
— Флакончик у нее под матрацем нашелся… Остальное могла разыграть.
— Может, кто-то из родственников? На ваш вкус.
— На старуху думаю, — признался без всякого оптимизма Гривцов.
— За что невзлюбили почтенную даму?
— Соврала, что не была в детской. Так ведь?
— Чудесно, мой юный коллега.
У Коли забрезжила надежда:
— Неужели угадал?
— Не гадать надо, а логически рассуждать, — Аполлон Григорьевич развалился поудобнее. — Всему учить надо… Так вот, начать с того, что убийство готовилось заранее. Кошка отравленная, Федорино горе с желудком… Первый раз пересыпали, второй — недобор. В одном вы правы: убийца из своих. Только он мог знать, где в доме хранится яд. Только он мог оставаться незамеченным в суете подготовки дня рождения…
— Ага!
— Рано радуетесь… Вернемся к вашим версиям. То, что вы назвали нелогичным поведение матери, как раз объяснимо: она жутко боялась мужа. А тут, накануне праздника — внезапная болезнь ребенка. Еще и гости в доме. Сплошной позор! Она не стала вызывать доктора, чтобы не разозлить Сундукова. И только. Теперь няня. Если бы знала про флакончик в матрасе — сидела бы смирно. Вот что просто и логично. Федора не знала, что его туда засунули. Что же до воровки-тетушки, то врала старуха от страха, чтобы не вдаваться в подробности, зачем она заходила в детскую. А заходила она, чтобы подговорить ребенка прилюдно похвалить ее подарок, черепаху. Что-то вроде бедной гордости. Поняли?
Гривцов кивнул:
— Конечно, понял. А кто же убийца?
Лебедев картинно закатил глаза:
— С кем приходится работать! Кто идет нам на смену… Ужасный век, ну и так далее. Неужели не видите? Все же перед глазами. Яд находился на нижней полке, солонку взяли с нижней полки буфета. Она нашлась в траве, то есть потеряна. Ну?..
Коля хотел ответить сразу, но запнулся, налетев на открытие:
— Но как?!
— Все видели, что ребенок играл с животным. В этом ничего странного. Но черепаха оказалась в аквариуме. Сам Альберт никогда бы ее туда не положил — роста не хватит. Значит, кто-то ее туда вернул. Няня исключается, она занималась заболевшим ребенком. Остается кто-то другой. То есть — убийца. И сделал это для того, чтобы черепаха не привлекала внимание. Но вышло наоборот. Пытаясь скрыть улику, преступник выдал себя.
— Какое отношение имеет черепаха к убийству?!
— Альбертик играл с животинкой, а после потянул пальцы в рот. Отчего и наглотался яда. Мышьяком был посыпан панцирь. Черепаха вернулась в аквариум, яд стек с панциря и прикончил ее. А ненужный флакончик был засунут туда, куда проще всего добраться…
— Не верю!
— Это так просто: маленькая девочка, которую никто не замечает, ходит где хочет и делает что хочет. Она не наследница, она просто ребенок, до которого отцу нет дела. А до братика всем есть дело. С ним все носятся, отец рассказывает, что оставит наследство Альберту. Лидочка слушает и думает, не по годам
