Ну, все равно —слушай...
Еду из командировки, автобус полупустой, на одной из остановок входит девушка... Я как-то там глянул на нее — оценивая... может, даже игранул бровью: хороша! — и вот она — при наличии пустых мест — садится ко мне...
Нет, нет — плохого не думай, она... она смущена— по-настоящему, неподдельно... Я начинаю разговор. Студентка, была у родителей, возвращается в институт.
Взволнована необычайно. Я не отношу это на счет своей персоны, Шитов, нет. Я был лишь некий мужской силуэт; все дело в ее фантазии. Она что-то там нафантазировала, навоображала — а тут я... этакий Мефистофель...
Шитов поднял на Аркадия горестные глаза — Аркадий их не заметил.
— Едем, болтаем... Приезжаем. Стоим некоторое время на автовокзале... Я ей называю кое-какие книги — она записывает.
И тут к нам подлетает цыганенок. Клянчит «копеечку» — но так неотвязно, так, понимаешь, настырно, что я заподозрил неладное. И тут, Шитов, я вдруг опомнился. Я увидел себя со стороны — себя, молодящегося сорокаслишнимлетнего холостяка рядом с прелестной девушкой. И вмиг понял, почему подскочил к нам этот маленький фининспектор,— взять с меня налог! Мама-физиономистка научила этого дьяволенка, к кому подходить. Я, Шитов, выглядел обыкновенным обольстителем — и с меня причиталось! Ох, Иван, — ох и ах! Понимаешь,— оправдывался Аркадий,— я ведь ничего не хотел; была некая инерция, было приятно смотреть на нее, видеть ее волнение, вызванное своей особой, видеть, как дрожат ее пальцы, когда она записывала мой телефон... А общественность в виде чумазого цыганенка немедленно оштрафовала меня...—Аркадий замолчал, глядя в сторону. Вздохнул, повернулся к Шитову.
— Кто-то, когда я валялся у себя на диване, произнес: «Зайди к Шитовым». «Почему к Шитовым?» — спросил я. «Там узнаешь»,— ответил мне голос. В чем дело, Иван? Кто из вас меня позвал? Уж не ты ли?
Поднял было Шитов глаза на Аркадия, но не выдержал— покатились из глаз слезы...
— Эй, Шитов! — вскричал Аркадий.— Ты что это?! А я-то болтаю. Что там у тебя? Ну-ка выкладывай.
Шитов тер глаза.
— Брось ты... Никто мне не нужен... Это я просто... Нервы...
— Налить? — спросил Аркадий. Не дожидаясь ответа, налил.— Ну вот... а я-то думал, будет мне спутник...
— Я уйду сейчас! — капризничал Шитов.
— Сиди,— спокойно осадил его Аркадий,— тебе высказаться нужно. Умер у тебя кто-то?
Шитов мотнул головой.
— На службе у тебя ажур... Дети здоровы? Шитов кивнул.
— Может... Неужели, Шитов? Юля?
Шитов кивнул, да так и оставил голову поникшей.
— Уходит, Иван?
— Да нет,— подал голос Шитов,— не уходит. Изменила она мне.
Гамма гримас пробежала по лицу Аркадия, пока он не стер их все, крепко проведя по лицу ладонями. Воззрился на опущенную голову Шитова.
— Тогда...— сказал он скорее себе, чем Шитову,— тогда...— Встал и пошел по направлению к буфету.
В кафе зашли четверо парней, заняли соседний
столик.
Аркадий вернулся с графинчиком коньяка.
— Тогда надо выпить коньяку, Шитов.— Разлил в стаканы.— Выпей. Выпей, Иван.
Шитов опрокинул коньяк.
Один из парней подошел к музыкальному автомату, опустил пятак, нажал на кнопку. Шитов начал говорить.
Аркадий слушал то Шитова, то музыку, одинаково кивая головой в ритм не то музыке, не то исповеди Шитова.
Шитов хотел подозвать официанта, чтобы заказать еще вина, но Аркадий не дал: во-первых, потому что напиваться было не в его правилах, а во-вторых — пьяный Шитов? — не дай бог! И он решительно вынул бумажник.
Шитов напиться не успел и на воздухе скоро протрезвел.
— Выложил все,— сказал он,— а теперь жалею.— Тем не менее, этим самым он начал недоговоренный разговор.
— Да...— не к месту ответил Аркадий. Впрочем, он ответил своей какой-то мысли. Опомнился:— Что ты говоришь, Иван?
— Жалею, говорю, что сказал.
— Брось ты. Это ли главное?
— Как мне теперь — не знаю...
— Господи!
— Тебе-то что...
— Ох, Шитов! Разве ты первый? Или последний?
— Что мне другие! — вскричал Шитов.— Я теперь первый! И последний я!
Аркадий, что шел чуть сзади, приостановился.
— Извини, Иван... Понимаешь, я в свое время выбрал пыль... и сейчас так далек от этого...
— Я ж тебя как человека спрашиваю.
— А я как человек и отвечаю. На мой взгляд, ты должен идти домой. И с миром, с миром.
— Ты что?!
— Домой,— повторил жестко Аркадий,— домой! При всем моем, так сказать, уважении к твоей ситуации, при всей моей мужской солидарности, я тебе говорю: иди к Юле. Ты один, как я, не сможешь— это не для тебя. И Юле одной с детьми нельзя...
— Она, понимаешь... Ну...— затруднился с ответом Иван.— Он-то ее...
— Кто он?
— Да нет,— так и не высказал Шитов той мысли.— В общем, она без меня... Нужен я ей!
— Ну, прощай.
— Пока. Вот...— топтался на месте Шитов. — Ты... молчи об этом. Сам ведь понимаешь...
— Иди, иди, Шитов,— повелел Аркадий,— иди.
— Пока.— Шитов зашел во двор. Аркадий проводил его взглядом.
В купе они были четверо, вся семья. Валерка и Наташа вверху, Юля и Иван внизу: Юля смотрела в окно, Иван сидел с книжкой на коленях, в которую время от времени заглядывал.
В окне то перелесок, то луг, то деревенька, то дорога с машинами перед опущенным шлагбаумом.
— Совсем забыл,— встрепенулся Иван,— Аркадий приходил.
— Когда? — безучастно спросила Юля.
— Ты спала тогда,— многозначительно ответил
Иван.
— Ну и что? — насторожилась Юля.
— Прошлись мы с ним... Пустомеля он, по-моему, твой Аркадий. Пустомеля и... как его... фат, Фат он и больше никто!
Юля обеспокоенно глянула на мужа — что он затеял этим разговором? Двое сверху прислушивались.
— Па, а что такое фат? — спросил Валерка.
— Это который строит из себя... больше, чем сам стоит,— мстительно ответил Иван.— А сам гроша ломаного... А некоторые,— тут уж появилось и раздражение,— и не видят, что он на самом деле из себя представляет.
— А мне,— заявила Наталья сверху,— Аркадий нравится.
