напитка, а теперь вынужден раздавать его даром. Не думай об этом, Енох! Ешь, пей, веселись!
- Ты так и не намерен присоединяться к пьющим? - раздался свирепый голос виночерпия. Енох повернулся к нему сказать, что принимает участие в веселье, но виночерпий хлестнул его ручищей по лицу. (Так велел Тувалкаин.) Цилла-клоунесса опустила флейту. Рядом все притихли. Стало слышно, как в отдалении били барабаны. Перстень на руке виночерпия раскровил щеку Еноха. Он стер с лица чуть вязковатую теплую жидкость.
- Ты зря напоил стражников на стенах! Лев уже гуляет по городу и ищет души твоей! - сказал Енох виночерпию.
- Что ты там бормочешь? - Виночерпий приблизил свое разъяренное лицо к Еноху. - Если ты сейчас не будешь пить, завтра я сошью туфли из твоей кожи.
Цилла снова заиграла на флейте.
- Принеси воды, бездельник! - донесся из-под дерева голос виночерпия, такой грубый, что все обернулись. Пьяный слуга спал на земле у чанов. Виночерпий, чертыхаясь, сам взял амфоры. Он нес их так легко, будто они были из листьев, а не из глины. Он подошел к каменному колодцу, как услышал за спиной тихий рык. Виночерпий обернулся на него и выронил амфоры. От ужаса он не успел закричать. Сверкнули глаза, звериная пасть порозовела, медленно приоткрылись желтые клыки. Лев легким, почти ленивым движением лапы вскрыл человеку живот, и гладкий кишечник через рану заскользил к ногам виночерпия. Рука его бесполезно метнулась к шесту с факелом, но кишечник уже распоролся об осколки амфоры, и толчками захлестал кровавый кал.
Когда лев, насытившись, отошел, к останкам человека трусливо приблизились псы. Пьянея от крови, рыча друг на друга, растерзали останки.
Долго потом в городе каинитов говорили об этом случае рассказчики повестей и передатчики рассказов. А много лет спустя старая Мелхиседека, рассказывая сыновьям Ноя о смерти виночерпия, сказала: 'Так Господь защищает избранных своих'.
51. Тувалкаин увесисто восседал на троне, размягченно глядя на пирующих. Пурпурный плащ, вышитый золотыми молоточками, пошел гладкими складками. Цилла, играя на флейте и танцуя, приблизилась к Тувалкаину, и по ее танцевальным жестам и движению глаз он читал: 'О, Тувалкаин, что-то таинственное совершается на свадьбе твоей дочери Хеттуры!' Тувалкаин жестом приказал свирельнице подойти. Цилла предстала пред ним и заговорила:
- Разве до высочайшего уха еще не дошел рассказ о том, что произошло сегодня на пиру?
- Нет, - ответил Тувалкаин. - А что было?
- Я видела, как виночерпий ударил по лицу человека в одежде сифитов, которому ты, Тувалкаин, велел пропеть: 'Блажен, кто праведен не мзды ради, а правды'. Этот человек сказал виночерпию: 'Ты зря напоил стражников на стенах! Они пропустили в город льва, и он гуляет по городу и ищет убить тебя!' О, Тувалкаин, виночерпия растерзал лев!!!
Тувалкаин велел позвать возницу-телохранителя.
- Почему не сказал мне, что на пиру лев-людоед? - строго спросил у телохранителя Тувалкаин.
- Разве до высочайшего уха еще не дошел рассказ о том, что произошло со львом-людоедом? - спросил телохранитель.
- Нет, а что было?
Телохранитель разжал кулак и показал Тувалкаину окровавленный львиный коготь. И сказал:
- Я не хотел беспокоить тебя, господин!
Волнение Тувалкаина улеглось, и он удовлетворенно кивнул. И повелел, чтобы призвали Еноха. Цилла побежала исполнять повеление Тувалкаина.
Енох предстал пред Тувалкаином и приветствовал его как подобает.
Отец жениха наклонился к Тувалкаину и попросил его:
- Енох - уважаемый человек среди сифитов, дозволь ему благословить наших детей.
Тувалкаин думал, думал, думал и сказал:
- И я прошу
