– А где муки ревности? Вызови его на дуэль.
– Не надо дуэли, – засмеялся я, – Я шпагу дома забыл.
– Эх, нет нынче мужиков, – вздохнула Оксана.
– И не говори, – охотно согласился Лелик и спросил меня: – Что будешь?
– Пиво.
– Разливного не!1. Бутылки в холодильнике.
Я подошел к холодильнику и выбрал пиво. Мокрая этикетка уверяла, что если мне повезет, я смогу выиграть футболку, мотороллер или главный приз – виллу в Крыму, под Ялтой. Спробуй ще.
– Подсаживайся, – окликнул меня голос.
У окна сидел инвалид Володя. Его ноги свешивались с кресла-каталки, как две сардельки. На оконной шторе рядом с ним катились морские волны, плыл парус, парила чайка. Потом опять волны, парус, чайка – и так на три погонных метра.
– Здравствуй Володя, – я уселся на стул.
– Привет. Может, партийку в нарды сыграем?
– Можно. Пиво будешь?
– Угу.
– Водки взять?
– А то.
– Лелик! Нарисуй нам, пожалуйста, еще два пива, два по сто и нарды принеси.
– Щас, вот только за гуашью сбегаю, – пробурчал официант.
Через минуту Оксана принесла нам нарды. На игральной доске был выжжен портрет восточной принцессы. Шашки заменяли камни. Один игровой кубик был черный, а другой зеленый – совсем, как глаза у дьявола.
– У меня три, бросай, – сказал Володя.
– Шесть.
– Ходи.
Когда половина камней покинула дом, я спросил:
– Володя, а тебе сны страшные снятся?
– Ну, бывает иногда. А чего спрашиваешь?
– Так, интересуюсь. Бывает же такое, что снится одно и то же, и ты в это каждый раз веришь?
– Бывает, конечно… Нет, так нельзя ходить, переходи… Вот мне постоянно снится, что меня опять в армию забирают. Приходят ко мне, значит, старлей и капитан из военкомата и говорят: собирайся. Я им, мол, так и так, товарищ капитан, отслужил уже. Как положено – два года. Тайгу кирзой топтал. Ракетные войска. А они – ни хрена. Я им – посмотрите, я после аварии, ног нет. А они, сволочи, – все равно собирайся – там тебе на время службы новые ноги дадут. Раз в месяц по любому кино такое снится.
– Страшно?
– Есть немного. Что я там, в армии забыл? Там, где я служил, только комары да морошка, ну и ракеты еще. Жрать нечего было, кормили тушенкой, что с Великой Отечественной осталась. Ходи.
– Походил уже. Что теперь?
– Да ничего. Выиграл ты.
– Как выиграл?
– С марсом выиграл. Везет тебе сегодня…
Мне действительно везло. Я выиграл у Володи три партии подряд, и мы еще пару раз заказывали водку. Потом, когда надоело играть на интерес, Володя мне на час проиграл свою коляску.
– Пойду покатаюсь, – сказал я, – Освобождай транспорт.
Чтоб пересадить Володю из кресла на стул потребовалась помощь Лелика и Оксаны – пациент оказался тяжелым. Коляску я вынес с крыльца, сел и поехал вдоль набережной. Уже начинало вечереть. Рябь на реке приобрела бронзовый оттенок раскаленных за день крыш. Плакучие ивы склонялись к воде – будто женщины мыли косы.
Я катил по дороге мимо палисадников. Жители домов уже вернулись с работы и смотрели телевизор. Стекла мансард мерцали, как кинескоп. Где-то играла заставка вечерних новостей.
Когда я вернулся в «Аоцман», мои руки устали, а мышцы начинали болеть – в них выделялась молочная кислота. На ладонях застыла пыль и отпечатки резины.
У Оксаны и Лелика закончилась смена и теперь они сидели за столиком рядом с Володей. Мы опять стали пересаживать Володю. На этот раз обратно – со стула в коляску. В мое отсутствие все успели еще выпить, поэтому процедура прошла не без сложностей.
– А я, помню, бывало, – разглагольствовал довольный и пьяный Володя, – Махнем с пацанами на турбазу, ящик водяры возьмем, девочек – красота. По утряне, ясно, башка болит. Я глядь, мадам какая уже пожрать готовит. Так я ее того – иди отсюда – не для этого тебя сюда брали. Сам супчик душевный сделаю. А бабы вообще готовить не умеют. Им стоящей работы нельзя поручать.
