— А шляпа-то зачем? Солнца нету, прятаться от чего? И туфли бы надо без каблучков, намаешься ты с ними, внученька.
— Ничего вы, Буба, не понимаете! —отозвалась Клавочка, не отрывая взгляда от зеркала.— Каблуки должны выглядывать из-под платья, это красиво. А Н1ЛММЛ мое дело.
Му как знаешь! А все ж тапочки возьми в газетку,,.
Клппочка поморщилась:
Я же говорила тебе, Витя, что здесь все так... Босиком, п обувь и газете под мишкой...
(?темнело как-то сразу. Казалось, что если погаснут лиммочкм на редких столбах, то придется идти на «имущ, е протянутыми вперед руками. Да и от лампочек толку мило: глубокие колпаки отражали свет только на небольшие кружки под столбами.
.Чито еиетопое сияние заливало летний кинотеатр — продол гошггую площадку, обнесенную высокой каменной стеной, ее уже успели оседлать мальчишки с запят-ниннымн и.шестыо коленями.
11.1 кинобудки, которая возвышалась как стороже-мнм пышка, неслась танцевальная музыка. В широко рнеппхпутий вход были видны разноцветные скамьи из реек, без си инок.
Клииочку оглядывали, изучали, она была одета не инк псе здесь,— возле кинотеатра толпились девушки в мммм юбках, в брючных костюмах, но такого длинного мятья да еще шляпы в придачу не было ни у кого; вероятно, местные модницы посчитали, что к ним в деревню привезли заморские новинки.
Я забавлялся тем, как моя жена, томно повиснув на моей руке, ни на кого не смотрела, всем своим видом покалывая, что она здесь птица залетная и ей трудно помять, как можно постоянно жить в этакой глухомани.
К мам подошла простенькая с виду девушка, в руке омп держала авоську с двумя арбузами, они почти ка-гилпсь земли, улыбнулась, протянула Клавочке руку: Здравствуй, Клава! Ишь какая ты стала, с первого взгляда не признать. Здравствуй же!
Клавочка отрешенно подтолкнула меня плечом:
— Пойдем, Виктор, нам пора.
— Клава, не узнаешь, что ли? — Девушка все еще улыбалась.— Мы ж с тобой в одном классе...
— Пойдем! — Клавочка нетерпеливо потянула меня за рукав.
— Кого-то ты ей напомнила,— сказал я, когда мы уселись на свои места.
— Почему —кого-то? Сонька Подколзина. Старостой у нас была, круглая отличница.
— Тогда зачем же ты?..
— А затем! — Клавочкина губа приняла форму серпика с опущенными вниз краями.— Ни к чему мне теперь такое знакомство. Той Клавдии, что была здесь когда-то, давно уже нет и в номине. Все травой поросло...
И тут она неожиданно грустно, прерывисто вздохнула, будто вспомнилось ей что-то безвозвратно утерянное. По-видимому, так оно и было. До встречи со мной она любила какого-то парня, но мы никогда с ней об этом не говорили. Сказала, что любила, и все. И я за то, чтобы не ворошить прошлое, если оно, судя по всему, сладким не было. Обманул ее тот парень. Ее сегодняшнее поведение с бывшей одноклассницей, возможно, имеет какую-то связь с прошлым. Я постарался выбросить из головы неприятное ощущение от бестактности моей жены. Чего-то я не знаю и знать мне, видно, не положено.
Мы смотрели итальянскую кинокомедию: на экране дрались, целовались, трясли деньги в пачках толщиной с настенный численник, когда от него еще не оторвали ни одного листка; горела чья-то легковая машина, с балконов перекликались шумные женщины, а я перебирал в памяти все, что было у нас с Клавочкой днем, и нетерпеливо поглядывал на часы...
На следующий день мы познакомились с покупательницей бабушкиного дома. Это была высокая худая mniillMHit, одетни в черное, с густо подведенными бровями и никришсниими щеками.
Жиму и где, не знаете? — сказала она, входя во Л1Н1|>, 1 lu горе! Вымотала мне эта гора все печенки-се
ле it'HKiil Пока поднимешься, так глаза за уши залезут.
Они avili мод акацию, представилась:
Коиити меня просто Фрузой, к отчеству я непринятии, Фру.ш, и хватит с вас.
Они поговорила с бабушкой о каких-то бумагах, по-н»м подселм к моей жоме:
Нудь лиска, Клавдия, человек ты грамотный, а мне гуг докумонт ночмще надо переписать. Для суда, 11о|1й,|Лп|>ч11111’П, У мопи, нить, какие буквы-раскоряки?
Ним lit1 жлрки? спросила Клавочка.— В такую мору h черном,,,
Иго триур, • строго склима Фруза. Ома достала mi глубокого клрмлпл платья мспнсапмыс тетрадные липки, рл.иллдилл мх па столе ладоныо и пододвинула к Клииочке, IloMiy траур по своему счастью. Умные люки мголкоиыилли: «Не лезь в замужество за первого мп речною поперечного! Прожила ты честной девкой до шрокл лет, живи-поживай так и дальше!» Так нет, вы-
• кочилл,,, Теперь по гроб жизни буду жалеть.— Она тип.нем постучала в свой лоб.— Не подумала, за что см» периля жеил вытурила, не побоялась с ребенком
• м nui,си. lice люди виделп, как она его со двора хворо-
• munit гмллл, словно бычка, что в чужой огород полез... А я, шипii, обрадовалась, подобрала... Жили мы с ним млико, Ты его корми, пои, обстирывай, одежку-обувку ифлиляй мл свои кровные, а он что заработает — полошим и л алименты идет, половина на пропой. Чтоб ты лопнул, ;1ммй подколодный! Терпела, терпела, да и вы-i у рил л. Пл кой ляд ои мне сдался, такой?.. Вот дом по-куплю, хозяйкой буду, я ж в сараюшке жила, мало то-|||, чго каждый месяц платила за эту квартиру, так еще м с оюродом возилась задарма. Теперь сама себе хозяйкой буду. Мне иждивенцы, которые все пропивают, не нужны, убыток от них сплошной. Да хоть бы еще мужик был как мужик! А то ведь мощи ходячие. Всю районную аптеку объел: или таблетками начинялся, или водкой. Развод хочу оформить. Пускай он всю икру вымечет, поганец! Не знала ведь, что ребенок у него, туману он мне в глаза напустил, оглоед. Перепиши, Клавдия, эту бумажку, так в суде сказали, пускай возвернет все сполна, что я за два года совместной каторги на него потратила.
Клавочка добросовестно переписала «Реестр затрат на моего бывшего законного мужа, которые деньги я хочу, чтоб вернул мне сполна, по закону, до копейки, раз не достоин».
Идеальный бухгалтерский учет. Даже носовые платки учтены — два за два года по 67 копеек за штуку. Страшный суд...
Клавочка, переписывая этот реестр, откровенно смеялась, но Фруза не из тех, кого можно легко обидеть.
— Смешно? — спокойно спрашивала она Клавочку.— Молодая ты еще, глупая, потому многое тебе непонятно, а я уже всякое повидала. У бабы только к сорока годам мозги прочищаются...
Три недели нашего отпуска пролетели быстро. Мы с Клавочкой буквально блаженствовали. Бабушка нас баловала, не заставляла ничего делать: «Отдыхайте, своя работа скоро придет, успеете замориться!»
Меня удивляла работоспособность старой женщины: то она двор подметает; то поливает цветы, держа шланг так, чтобы вода разбрызгивалась широким веером, а не била по цветам; то дрова поаккуратней переложит; то шьет-зашивает что-то. Очков у нее не было, она даже не щурилась, продевая нитку в игольное ушко,
По чище всего я заставал ее с Рыжиком. Бабушка енделп па скамеечке, гладила собачью голову и что-то нитрила тихонько, ласково. А Рыжик неподвижно стоил, у гкпумшись мордой хозяйке в колени.
Однажды и увидел ее склонившейся над цветком: •Mo то они там разглядывала.
Полнила меня:
Посмотрика, Витек, иди поближе!
Я наклонился и увидел, как из лилового цветка, похожего пп колокольчик, выползал полосатый жук. Посидел немного, потом взмахнул крылышками, будто от гнл отрнхииилси, и поднялся вверх, как вертолет с маленькой посадочной площадки.
Кмйршрку себе облюбовал,—сказала бабушка, улыАнушпнеь чему-то,— Разные жучки и букашки в нпггких ночуют, там теплей, чем на листьях, роса ведь. А и инеток лалолут — как и спаленке...
Фрули приходила к нам каждый день и каждый раз мннфнлл:
Я по гоню пас, живите, отдыхайте. Успею переоран,ен. Пускай старая прощается со своим насиженным теплом, пускай. Переживает она больно, жалко мне ее,..
