стадо испуганных баранов.
Здесь Диркен пришлось временно прервать свою гневную тираду, поскольку кок принес ей миску с горячим супом.
— Надо же! У них нет «карт на продажу»! Капитан с размаху погрузила ложку в суп, разбрызгав его по краям.
— Все это вранье! Они не могут мне простить, что я обскакала их в эльтаирских гаванях и сбила им цены. Теперь хотят отыграться любым способом.
Но как ни злилась Диркен, а драгоценные дни были потеряны. Чтобы не рисковать понапрасну, она приказала свернуть нижнюю часть парусов. «Черный дракон» превратился в скорохода в цепях. Впередсмотрящие зорко вглядывались в прибрежные воды, дабы избежать встречи с рифами и не посадить корабль на мель. С наступлением темноты приходилось вставать на якорь. Диркен, словно пантера, расхаживала по палубе и скрежетала зубами. Джирет проклинал жаркий и влажный южный воздух, от которого плесневела одежда и ржавело оружие. Он не позволял себе думать о собратьях по клану. Вести о том, что случилось в Джелоте, наверняка уже достигли Итарры, и все эти месяцы, пока он разыскивал Аритона, ратанские города готовились к войне.
Наконец погода сжалилась над ними. Снова подули попутные ветры, и «Черный дракон», не отваживаясь удаляться от берега, увереннее поплыл в направлении Южной Гавани. Город этот втиснулся между прибрежными холмами и дубовыми рощами — предвестницами Селькийского леса. Над остроконечными крышами города стоял дым многочисленных смолокурен. Диркен еще не бывала в этих краях и легко могла заблудиться в лабиринте лавок и лавчонок улицы, которая, естественно, называлась Портовой. Однако местный матрос, которому капитан швырнула серебряную монету, взялся проводить ее туда, где торговали картами. Прицепив к поясу кривую саблю и добавив к ней небольшой арсенал кинжалов и ножей, Диркен сошла на берег. Матросы провожали ее тоскливыми взглядами: их суровая женщина на берег не пустила, велев чинить истрепанные ветрами паруса.
На Портовой улице было шумно и людно. Между грохочущих телег сновали торговцы, предлагавшие тыквенные сосуды и корзины. Телеги везли гранит из эльсинских каменоломен. Вслед за ними ленивые мулы тащили повозки, нагруженные шелками из Ачаза и морскими раковинами из Тельзена, которые охотно покупали мебельщики. Возле верфи в сточных канавах плавали щепки. На распорках, словно скелеты драконов, высились остовы будущих кораблей. Под навесами трудились стеклодувы, рядом торговали змеиным ядом, фруктами и вонючим сыром. Сюда же санпаширские пастухи привезли молодых грациозных козочек.
Отпихивая локтями уличных мальчишек, клянчащих «денежку», Диркен наконец достигла лавки, где торговали картами, и шумно ввалилась внутрь. За столом, в окружении гусиных перьев и пузырьков с разноцветными чернилами, сидел тщедушный, похожий на гнома старик. Его слезящиеся глазки с неподдельным любопытством уставились на странную посетительницу. Потом старик вдруг заулыбался в обвисшие усы.
— Должно быть, ты пришла за картой южного побережья. Тебе ведь нужно плыть в Иниш?
Диркен сурово посмотрела на старикашку, но тот лишь покачал изъеденным молью гусиным пером.
— Думаю, ты единственный капитан женского пола во всей Этере. Ошибиться тут невозможно. Месяц назад молодой хозяин прислал письмо и деньги, попросив меня начертить для тебя карты.
Старик нагнулся и стал шарить под столом, отбрасывая в сторону линейки, мотки бечевки и негодные перья. Наконец он извлек оттуда свиток пергамента, перевязанный ленточкой.
— Вот тебе карта, милая дама. Передай от меня благодарность твоему учтивому хозяину.
— Чтоб ему подавиться волосатыми яйцами Даркарона! — топнула ногой Диркен. — У меня нет хозяев. Я по чистой случайности оказалась в твоей лавке!
— Напрасно ты на меня сердишься, — невозмутимо ответил ей старик. — Человек, заказавший для тебя карту, переполошил всех, когда пришел на наши верфи и объявил, что ему нужны лучшие корабельные мастера. Там кричали погромче, чем ты. Но он все равно добился того, чего хотел. Так ты берешь карту?
Диркен осторожно взяла свиток, будто он был насквозь пропитан отравой. Не простившись со стариком, она вышла на улицу. Там она потрясла свиток, и из него выпала записка. Диркен сразу узнала четкий, уверенный почерк Аритона, ведь это он учил ее грамоте. Принц писал, что задолжал местной верфи, и просил отдать им два сундука с золотом и серебром. Сундуки нужно будет доставить в контору, помещавшуюся неподалеку от строения, занимаемого портовыми властями.
— Ловко придумали, ваше высочество, — чужими руками своих вшей выкуривать! — процедила сквозь зубы Диркен. — Нет уж, принц Ратанский. Изволь-ка сам платить свои долги.
Очевидно, Аритон отправил письмо не только картографу, но и владельцам верфи. Когда Диркен вернулась в гавань, она увидела лодку, привязанную к якорному канату ее корабля. В лодке сидел человек в ливрее.
Можно догадаться, какие чувства испытывала капитан, видя, как сундуки с золотом и серебром покидают борт «Черного дракона». Потом лодка отчалила, и первым, кто попался Диркен на глаза, был Джирет. Он беззастенчиво восседал на крышке рундука, в котором хранились морские карты.
— Дейлион тебе в задницу! — выругалась Диркен. — Твой господин всегда так обстряпывает свои делишки? Хитер, как ворюга!
Джирет, точивший меч, даже не поднял головы и лишь пожал плечами. «А ведь этот — глазом не успеешь моргнуть, как полоснет мечом», — подумала капитан. Стоит только заикнуться, что у нее нет желания плыть в Иниш. Чем-то они с ним похожи. От этой мысли Диркен ехидно рассмеялась.
— Можешь не волноваться, я доплыву до Иниша. Хотя бы ради того, чтобы высказать твоему выскочке-принцу все, что я о нем думаю.
Глотнув воздуха, Диркен вызывающе добавила:
— И тебе скажу, граф ты там каких-то земель или нет. Мой рундук с картами — не место твои железки точить. Пока не слезешь, мы будем торчать в этой вшивой гавани.
«Черный дракон» дошел до Иниша накануне праздника весеннего равноденствия. По давней привычке встали так, чтобы в случае чего можно было быстро сняться с якоря и уйти. На сей раз Диркен не понадобилось потчевать своих матросов отборной бранью: не успела она и глазом моргнуть, как они уже успели свернуть паруса и спустить на воду шлюпки.
— Откуда у них такая прыть? — изумился Джирет, стоя на палубе и разглядывая гавань. — Что ты им пообещала?
Прислонившись к грот-мачте, Диркен смачно обгладывала жареную баранью ногу. Услышав вопрос, она простодушно улыбнулась.
— Всего-навсего берег, где есть таверны и можно недурно поразвлечься, разыскивая твоего дорогого принца.
— Не так уж мало! — со смехом согласился Джирет. — Жаль, что я не смог отправиться вместе с ними. Забавно было бы взглянуть, как твой первый помощник начнет крушить головы местным забулдыгам.
— Моли Эта, чтобы обошлось без потасовок.
Диркен прикрыла свои серые глаза, что-то пробормотала вполголоса и по матросской привычке швырнула обглоданную кость в сторону берега (неудивительно, что гавань Иниша кишела лоснящимися крысами).
— Должна тебе сказать: нынче у моего помощника совсем не радужное настроение. От жары у него жуткий зуд и прыщи на его мужском достоинстве. Сам понимаешь: с такой игрушкой к милашкам не пойдешь. — У самой Диркен настроение тоже было далеко не радужным. Облизав бараний жир с пальцев, она заявила: — Когда мы разыщем твоего принца, мы вытрясем из него ответ, почему он слинял из Мериора. Ишь, обязательство у него в Инише! А перед нами, значит, нет обязательств? Мне вовсе не улыбалось тащиться сюда. Такому судну, как мое, на юге грузов не найти. Мой корабль здесь нужен не больше, чем дохлой шлюхе — колокольчик!
— Не мне судить, почему мой господин покинул Мериор, — отозвался Джирет. Им вновь овладевало нетерпение. — Но его высочеству вряд ли понравятся вести с севера, которые он от меня услышит.
— Ты еще разревись у меня на плече! — огрызнулась Диркен. — Тысячу раз проклинаю тот день, когда твой господин пересек мне дорогу.
