по экономическим делам администрации собственности Святого престола.
— Повторите еще раз, но медленно.
Я повторил, он записал мои слова.
— Этот монсеньер, он сделал вам предложение как частное лицо или как должностное?
— Как частное.
— Значит, вы действовали, оказывая личное одолжение, но не в качестве официального представителя?
— Именно так.
— И привезли сюда эту девушку…
Я улыбнулся.
— Она не возражала, а я никогда не имел ничего против совмещения приятного с полезным.
— …и это объясняет использование вами вымышленных имен. Очень ловко. Вы понимаете, что ваш рассказ легко проверить?
— Я с радостью оплачу телефонные переговоры, если это поможет нам побыстрее убраться отсюда.
— В этом нет необходимости, — сказал он, сделав очередную запись в блокноте.
Потом он откинулся на спинку стула, взял из чугунной пепельницы окурок сигары, раскурил его и пристально посмотрел на меня. Несколько раз поморщился и спросил:
— Хотите курить?
— Да.
Он, пошарив в ящике стола, нашел мои сигареты и спички и мотнул головой в сторону охранников.
Один из них подошел к столу, взял сигареты и спички и подал их мне. Я закурил и поискал взглядом пепельницу.
— Стряхивайте пепел на пол. Поговорим о взломе и проникновении в дом мистера Бретана. — Он замолчал и затянулся. — Мы послали нашего человека в Сантос. Дежурный гостиницы и официантка узнали вас по фотографии и подтвердили ваш рассказ о том, где вы находились прошлым вечером.
Я улыбнулся, но он поднял руку.
— Это, конечно, не означает, что вы не могли выйти из гостиницы через черный вход и приехать сюда ночью. Кстати, вы могли приехать сюда, прежде чем отправиться в Сантос. Миссис Бретан не было в доме весь день, и мы не сумели определить точное время совершения преступления. Тем не менее ваш рассказ при первом рассмотрении кажется правдивым.
— Хоть что-то. Как долго вы собираетесь держать нас здесь?
— Не могу сказать точно. Не я принимаю подобные решения.
— Когда я смогу поговорить с представителем правительства Соединенных Штатов? А Мария с представителем правительства своей страны?
Он покачал головой:
— Опять же от меня в этом вопросе ничего не зависит, и я не могу сказать ничего определенного.
— Хорошо, — сказал я, вздохнув. — Я понимаю.
— Вы обладаете какой-либо информацией, касающейся лица, которое могло совершить преступление?
— Нет.
— Есть какие-нибудь предположения по этому поводу?
— Конечно нет. На каком основании?
— Инспектор Моралес считает вашу репутацию весьма сомнительной.
— Даже если его мнение является обоснованным, оно касается событий, которые произошли достаточно давно и никак не связаны с совершенным преступлением.
Он снова принялся изучать документы в папке. Я курил и ждал. Мне показалось, что у него закончились вопросы и сейчас он обдумывал то, что услышал от меня.
— Прошу прощения, — сказал я.
— Да? — Он поднял голову.
— Меня несколько беспокоит один факт, а именно то, что никто, судя по всему, не знает, где сейчас находится Эмиль Бретан. Даже его жена. Он часто так пропадал?
— Мистер Бретан, в отличие от вас, не находится под следствием.
— Но ситуация кажется мне довольно странной. Вы же сами спросили, есть ли у меня предположения, вот я и пытаюсь найти для них основания.
Он немного успокоился.
— Как я знаю, он совершал несколько деловых поездок каждый год, — сказал он.
— Не уведомляя компанию, куда именно он едет?
— Ему предоставлена достаточно неограниченная свобода действий.
— В чем именно?
— Он является консультантом по инвестированию.
— С доступом к средствам других людей, — задумчиво произнес я. — И никто удивленно не поднимал брови, когда он собирался в очередную поездку. И вот теперь никто не знает, где он находится. В подобных ситуациях граждане Соединенных Штатов уезжают в Южную Америку. А куда уезжают бразильцы? В Швейцарию?
Он выхватил сигару изо рта и вскочил на ноги.
— Мистер Бретан является весьма уважаемым бизнесменом! Патриотом! — прорычал он и повернулся к охранникам. — Отведите его в камеру! Заберите у него сигареты и спички! Он может устроить пожар!
Последняя придирка показалась мне несколько мелочной, но я отдал сигареты и спички охранникам. Я уже узнал то, что хотел.
Они, судя по всему, понятия не имели, где находился в данный момент Эмиль Бретан.
Мне показалось, что я заронил каплю сомнения в души местных полицейских. Все чудесится и чудесится![13] Так написал когда-то один очень талантливый человек.
Утром, намного позже, чем встало солнце и встал я, мне принесли овсяные хлопья с теплым молоком. Я проглотил их, походил по камере, посмотрел в окно. Подойдя к двери, услышал далекие голоса, звонки телефона, но ни одного произнесенного слова разобрать не смог. Подумал о Марии. Я надеялся, что с ней обращались лучше, чем со мной, хотя и сомневался в этом. Задумался о том, что она сказала, когда ее допросили.
Похвалил себя за то, что скрыл истинные причины моего участия в этом грязном деле. Мария была умной и сильной женщиной. Но мне не хотелось думать о том, сколько времени они будут лишать нас общения и как могут поступить с нами. Люди — слабые существа, я был готов сознаться в чем угодно, чтобы избежать чрезмерных неудобств, но этот факт очень быстро выяснится, и правдоподобность моих слов будет безвозвратно уничтожена. Признание получить было очень легко, но гораздо труднее было выяснить правдивость полученного признания. А у меня сложилось впечатление, что Моралеса и его ребят интересовала именно правда. Но ведь если кто-нибудь ударит меня в живот и скажет: «Признайся, что ты агент ЦРУ», я, разумеется, скажу: «О'кей, я — агент ЦРУ». Впрочем, я и представить себе не мог, что кто- нибудь задаст подобный вопрос без причины. Поэтому оставалась надежда, что из меня не станут вытягивать подробности. В противном случае ситуация стала бы ужасной. Не потому, что мне было не наплевать на агентство, а потому, что в мою историю трудно было поверить и могли возникнуть дополнительные вопросы, на которые у меня не было ответов. Проклятье, даже я не верил в нее.
С другой стороны, если Мария упомянет эти три волшебные буквы, нас либо быстро освободят, либо задержат на вообще неопределенное время. Я не сделал бы ставку на первый вариант, потому что был уверен, что проиграю. Агентство откажется от меня, и никто не поверит в обратное. В общем, я чувствовал, что к моим яичкам уже прикрепляют электроды.
Если я излишне драматизировал ситуацию, то на это были определенные причины. Во-первых, с нами