очень женское и естественно отождествляется с божественным женским архетипом; потому возрастающий месяц - признак иранской Ardvi, водной ипостаси Ahura Mazda. Это уже весьма далеко от материнского.
Но Великая Богиня проявляет себя не только в нематеринском, но и в прямых противо-материнских эпи- фаниях - у индусов это Kali, Bhairavi, Karala и, наконец, Durga - различные проявления cakti или супруги 'божественного мужа', то есть, иначе говоря, афро- дического начала примордиально женского - разрушительные, экстатические, глубинные проявления пола. Эти черты несут как все та же Иштар, в аспекте богини любви, так и многие другие - Милитта, Астарта, Танит, Ашера, Анаис. Обратим внимание на одну фундаментальную черту. Одно из имен индийской богини этого ряда 'Дурга' - 'Недоступная', но она же - богиня оргиастических ритуалов. Средиземноморские богини любви часто принимали эпитет 'девственниц',. Иштар - 'дева', но она же 'великая Блудница', 'Небесная Блудница'. [240] 'Девами' назывались ибогиня Kali и Aya-Kali (Kuma-rirupa dhaxini) - афродические богини, имевшие любовников, в отличие от богинь деметрических - матерей. Ponie Hetaaiira, Panemos - все это эгео-анатолийские богини-'блудницы', они же'девы'. Великая Богиня, 'Дева- Мать' китайцев Shing-Moo одновременно - покровительница проституток. ‹…› Глубину этого контекста явно не понимали авторы-этнографы, пытавшиеся объяснить, что в древности 'девой' называлась не женщина, не имевшая сексуального опыта, а просто незамужняя, у которой могли быть отношения с мужчинами, не оформленные юридически. [241] Намек на более глубокое понимание может содержать то, что 'первоматерия' принимает и воспринимает любую форму, не повреждаясь в своем основании, корне, 'последних глубинах' [242]. Девственность, таким образом, может оказаться неуловимым и глубинным качеством 'божественной женщины' в ее аспекте 'Дурги' ('Неприступной') и иметь связь с мировым холодом, который только один и может пребывать в неразрывном единстве с мировым пламенем и очарованием афродической и гетерической природы. Вспомним хотя бы Сирен - одновременно девственниц и чаровниц, тела которых рыбообразны, влажны, холодны.
Похожий характер имели божества типа амазонок, девственность которых, правда, стали подчеркивать гораздо позднее, в период 'морализации' онтологии. Так, Артемиду-Диану и Афину в эллинском мире считали девственницами, в то время как их доэллинские и пе- ласгские прототипы относились к материнскому типу. Кроме того, девственные богини, и в их числе Иштар, дева-блудница, были покровительницами войны и богинями победы (Venus Vitrix, Иштар именовалась также 'Госпожа оружия', 'Судия битв'); отсюда двойственность и двусмысленность обращения к ней: 'Ты во власти, о богиня Победы, утолить мою страсть к насилию!' [243] Пршиусский в своем исследовании показал, что Великая Богиня была богиней победы именно в силу своей афродическо-разрушительной природы - ведь война и есть страсть к разрушению и убийству. [244] Так и сама Афродита отчасти воинское божество - эзотерически ее можно понимать как Ареса-Марса. Это, по сути, и есть двуединство жизни и смерти - об Астарте сказано: 'Diva Astarte hominorum deorum vita, salus. rursus eademquae est pomicies mors interitus'. [245]
Так мы встречаем светящуюся лунную богиню; она же - глубинная, из бездны глядящая 'черная богиня', Mater Tenebrarum, подземная Геката, девственно-инфернальная Артемида, упоминаемая Вергилием Domina Ditis, Иштар и Kali, 'Мать Ужаса': все это архетипы, соответствующие девам-покровительницам битв и бурь, северным валькириям, иранским fravashi. Как в силу освобождения и одновременно смерти, люди призывали богиню на своих врагов, Promachos, с дротиком и луком. И если битва завершена победой, ее славили как богиню победы. Durga - 'черная дева' - Krishna Kumari, тоже помогала на войне. [246] 'Инфернальный' оттенок военно-сексуальных культов налицо.
Во время римского devotio, мрачного ритуала, во время которого воины сами себя предавали во власть адских сил, дабы те помогли им на войне, наряду с поклонением Марсу отправлялись обряды в честь 'светящейся богини' войны Беллоны, вполне тождественной афродической ипостаси Великой Богини. Можно вспомнить и египетскую Сохмет, обнаженную львиноголовую богиню войны, которой приносили кровавые жертвы с просьбами о сохранении воинов и животных.
С точки зрения морали 'Дурга' крайне жестока, что можно сказать и о ее 'сестрах'. Все они наслаждаются кровью и смертью. Это хорошо видно на примере Kali. Также и в разных частях Греции, в Спарте, в Брауроне, в других местах приносили жертвы божественной Деве, Артемиде Орфии, именуемой также Таурик; когда жертвоприношение заканчивалось, начинался ритуал dia- mastigosis - бичевание юношей: кровь их, любимая богиней, стегала на ее алтарь. Впрочем, почитатели Де- метры также бичевали друг друга. Праздник Кибелы, так называли Великую Богиню римляне, начинался между 15 и 24 марта и заканчивался 27 марта, в день, который в календаре значился как dies sanguinis. В этот день жрицы богини бичевали себя и наносили друг другу раны - их крики смешивались со звуками флейт и ударных. Жрецы верили, что в этот момент они соединяются с Великой Богиней. Часто, как это было в Галлии и в Америке, кровавые жертвы принимали женщины-жрицы. Римские весталки, священные девы-хранительницы огня жизни, практиковали очень древний ритуал - бросали в Тибр двадцать четыре куклы - как считают историки, они делали это в воспоминание о человеческих жертвоприношениях.
Следует помнить, что нагота божественной женщины в ее дургическом аспекте противопоставлялась наготе деметро-материнской, наготе плодородия. Нагота афро дическая - нагота бездны. Одним из самых характерных ее ритуально-символических проявлений был древний танец семи покрывал. В нем воспроизводился символизм семи планетных кругов жизни, через которые проходит душа, пока не возвращается к самой себе, - совлекая их по очереди, танцовщица открывает свою наготу, наготу абсолюта, находящегося по ту сторону числа 'семь'. Плотин рассказывает о постепенном обнажении участников мистерий; в суфизме существует понятие tamzig - срывание одежд во время экстаза. Все это соответствует обнажению и освобождению женского начала от всех оболочек и форм вплоть до проявления изначально женского, 'девственного', предшествующего всякой форме вообще. Это и делает танцовщица, последовательно сбрасывающая семь покрывал и остающаяся нагой: для египтян она становилась проявлением Исиды. Это ураническая, глубинная нагота, нагота бездны и из бездны, способная убивать - так Диана убила Актеона, так зрелище обнаженной Афины ослепило Тиресия. Ритуальное табуирование наготы во многих преданиях и обычаях вовсе не признак примитивности мышления. Но если в греческих мистериях созерцание женской наготы имело место уже на последних стадиях посвящения, то в тантризме - это только начало - женщина появляется как воплощение prakrtо, божественной женщины, открытой для всех будущих проявлений; нагая, она выражает чистую сущность вне всяких форм, и тоже в ее 'девственном', глубинном аспекте. Иное дело, что и здесь общение с обнаженной женщиной дозволено не для всех, а лишь для посвященных высокого уровня, допущенных к лицезрению бездны, нагой Девы, с которой они могут соединиться, не страшась умереть или профанировать таинство. [247]
Здесь можно вспомнить и такое на первый взгляд парадоксальное явление, как ритуальное соитие аскета и проститутки на празднике Махавраты: женщина, отождествляемая с 'первоматерией', открытая всем возможным формам ('проститутка'), подчиняется мужчине, путем аскезы достигшему своего собственного мужского принципа, трансцендентной вирильности. Также, в соответствии с ритуальным символизмом, муж и жена, прежде, чем возлечь на супружеское ложе, должны совлечь с себя одежды и совершить омовение - все это соответствует перечисленным выше изначальным смыслам.
