И все... Смешно даже...
– Я не хочу... Она все равно не поверит, а мне бы не хотелось, чтобы вы видели обыкновенную глупую разборку. Она сейчас выйдет на улицу, увидит, что везде темно, и уйдет, ну не будет же она стоять всю ночь... Садитесь. Пожалуйста.
– Но вы же все равно будете что-то объяснять... Не все ли тогда равно – сейчас или потом?
Звонок дребезжал что есть силы.
– В конце концов, я же мог заскочить к кому-нибудь... У меня в доме много приятелей...
– Мне кажется, лучше открыть.
– Нет, если я открою эту дверь и она увидит меня с женщиной, это, я думаю, будет унизительно для нее.
– Господи, да что уж можно подумать...
– Извините...
– Она красивая?
– Наверное...
– ...
– Сейчас мне кажется, что красивые так долго не звонят...
– Я думаю, она просто видела, что вы прошли не один. Вот она и расстроилась. Разозлилась скорее, а завтра вы ей все объясните, и она вас простит.
– Я не буду ничего объяснять. Мы расстались, она просто не хочет это понять.
Звонок звонил и звонил, а мы сидели и молчали. Наконец стало тихо.
Он встал и опять подошел к окну.
– Ну все...
– Что?
– Она у машины... Так. Водитель догадался отвезти ее домой... Извините, придется еще подождать. Сейчас он ее отвезет, а потом мы наконец подбросим вас...
– Я лучше закажу такси.
– Хорошо, мне очень неудобно, что так все получилось...
– Да ничего...
– Я закажу вам такси... Вы ведь даже адреса моего не знаете...
Он включил свет и прошел на кухню. Я осмотрелась. Дорогой интерьер, звенящая чистота, много всякой техники, огромный телевизор и ни одной книги.
Негромко заиграла музыка.
– Сказали, что машина может быть не раньше чем через сорок минут... Мой водитель приедет быстрее, так что я заказывать не стал.
Он вернулся без пиджака, в белой рубашке и от этого выглядел еще моложе.
– Вот вы бы не стали так долго звонить в дверь, я знаю!
– Нужно было ей сразу открыть и все объяснить, и ничего бы не было, я вас уверяю.
– То есть вы думаете, она бы успокоилась, когда застала меня дома, ночью, наедине с красивой женщиной.
– Я настолько старше вас, что не думаю...
– Насколько?
– Что?
– Насколько вы старше меня?
– На много...
– Сколько?
– Много.
Помолчали.
– Смешно, я впервые скрываю свой возраст.
– А вы не скрывайте.
– Не скажу...
– Здорово!
– Да уж...
– Вы будете? Мне привезли хорошего вина. Только не спрашивайте опять, сколько мне лет и можно ли...
Пробка сломалась напополам. Он внимательно прочитал этикетку. Принес другую бутылку.
Я осторожно взяла бокал за тонкую ножку. Вино каталось по стеклу, оставляя масляный след.
– Можно быть с вами откровенным?
Я пожала плечами.
– Я расскажувам про себя... У меня был брат-близнец. Он задохнулся при родах... То есть я оказался просто более активным, а он, видимо, джентльменом... Он пропустил меня вперед, а сам не успел. Вообще печальная история, с тех пор у меня ощущение одиночества постоянное. Гнетет оно меня днем и ночью. Я все время будто спрашиваю себя: почему я? И ничто никогда это ощущение не может изменить. Я даже пытаюсь жить за нас двоих. Но это не просто... Незавершенность какая-то и вина... Кажется, я мог бы тогда что-то изменить. Не мог, конечно, но сейчас кажется, что мог...
Он замолчал и посмотрел в окно, потом повернулся ко мне.
– Ну, что скажете, инженер человеческих душ?
– Правду?
– Конечно.
– Не было у вас брата-близнеца.
– А вы откуда знаете?
– От верблюда...
– Я хотел, чтобы вы меня пожалели.
– Я вас пожалела.
– Я просто хотел выглядеть...
– Зачем?
– Не знаю...
– Больше не пейте. – Я отвернулась.
– Я не пьян.
– Я пойду, в конце концов, поймаю машину на улице.
– Обиделись?
– Нет.
– Хорошо. – Он взял в руки телефон. – Ты где?
Я видела, как на скулах у него появился румянец.
– Давай.
– Он совсем недалеко. Подъедет, тут же перезвонит. На улице вы сейчас вряд ли что-то поймаете. Тем более что машина уже близко.
– Хорошо.
– На самом деле я у родителей один. И как вы думаете, о чем я все время мечтал?.. Я мечтал о запретах. Я мечтал, чтобы мне сказали – нет, а мне все разрешали... Все что угодно. Я ждал, когда, в конце концов, мне скажут
Вино кружило голову, музыка успокаивала.
Зазвонил телефон – он взял трубку и поморщился.
– Дома... Я не буду это обсуждать... Да, не один.
