хватает.
Дождь прекратился лишь поздно вечером. Капитан-мург посмотрел вверх, на небо, от которого все еще можно было ожидать чего угодно, потом на скалы и рифы, выступающие из бурлящей воды, и благоразумно приказал команде убрать паруса и бросить якорь. Дарник и Тоф с сожалением смотали свои снасти и теперь стояли, с гордостью глядя на десяток блестящих серебристых рыбок, лежащих на палубе у их ног.
Гарион подошел и восхищенно оглядел их улов.
- Неплохо, друзья, совсем неплохо!
Дарник осторожно измерил руками самую большую рыбу.
- Около трех футов, - констатировал он, - были еще такие же большие, но они сорвались.
- Так, наверное, всегда бывает, - сказал Гарион. - Да, еще знаешь что, Дарник, я бы почистил их, прежде чем показывать Польгаре. Ты же знаешь, как она к этому относится.
Дарник вздохнул.
- Может быть, ты прав, - согласился он.
Вечером, отведав за ужином добытой Дарником и Тофом рыбы, все сидели вокруг стола в кают- компании и разговаривали.
- Ты думаешь, Агахак уже поймал Харакана? - спросил у Бельгарата Дарник.
- Сомневаюсь, - ответил старик. - Харакан хитрый. Если уж Бельдин не смог его поймать, Агахаку вряд ли удастся.
- Госпожа Польгара, - вдруг возмутился Сади, - скажите ей, пусть перестанет.
- Что такое, Сади?
- Графиня Лизелль портит мне змейку!
Бархотка, тихо улыбаясь, исподтишка скармливала Зит икру одной из самых крупных рыб, пойманных Тофом и Дарником. Зеленая змейка, довольно урча, подняла голову в ожидании следующего лакомого кусочка.
Глава 18
Всю ночь дул ветер - сильный, порывистый, он принес с собой запах ледяной пыли, и вчерашняя противная изморось сменилась мелким градом, который стучал по снастям и палубе, словно сверху кто-то пригоршнями швырял меленькие камушки.
Гарион, как обычно, поднялся рано и босиком на цыпочках вышел из маленькой каюты, отведенной им с женой. Сенедра еще сладко спала. Он тихонько прошел мимо дверей кают, где досматривали сны его друзья, и вошел в кают-компанию.
Некоторое время постоял у окошек, идущих вдоль кормы, глядя на бушующие волны и прислушиваясь к мерному потрескиванию снастей и тихому пению воды за кормой.
Гарион присел надеть ботинки, которые держал в руках. Дверь открылась, и вошел Дарник, на ходу вытряхивая градины, набившиеся в складки плаща.
- Похоже, какое-то время мы пойдем черепашьим шагом, - сказал он Гариону.
- Ветер все крепчает, и дует он прямиком с юга. Мы идем прямо против ветра.
Гребцы из сил выбиваются.
- Ты представляешь хотя бы примерно, на каком мы сейчас расстоянии от оконечности полуострова? - спросил Гарион, вставая и притопывая ногами в башмаках.
- Я немного потолковал с капитаном. Если верить ему, всего в каких-нибудь нескольких лигах. Правда, возле южного берега множество островков, и он предпочитает переждать шторм прежде, чем попасть в те места. Он не больно-то лихой моряк, да и посудина у него плохонькая - робость его вполне естественна.
Гарион оперся локтями о подоконник и взглянул на штормовое море.
- Такой ветер может дуть неделю кряду, - заметил он, потом повернулся к другу. - А что, наш доблестный капитан вполне оправился? Когда мы отплывали от берегов Рэк-Урги, у него было странноватое выражение лица.
Дарник улыбнулся.
- Сдается мне, он разговаривает сам с собою не переставая. Пытается уговорить себя, что ровным счетом ничего не видел на причале и что вообще ничего не произошло. Бедняга до сих пор съеживается, когда Польгара выходит на палубу.
- Это хорошо. Кстати, она уже проснулась?
Дарник кивнул.
- Прежде чем уйти, я напоил ее чаем.
- А как, ты полагаешь, она отнесется к моей просьбе слегка припугнуть капитана - ну, совсем чуть- чуть, а?
- Я бы не употреблял слова 'припугнуть', Гарион, - серьезно посоветовал ему Дарник. - Попроси ее 'поговорить' с ним, 'убедить' его. Польгара ни за что не согласится кого-либо запугивать.
- Но тем не менее сделать это необходимо.
- Разумеется, но она-то так не считает! - Давай-ка навестим ее.
Каюта Польгары и Дарника была так же мала, как и все прочие на борту этого незавидного судна. Три четверти пространства занимала широченная кровать из крепких досок, растущая, казалось, прямо из стены. В самом центре этого внушительного сооружения восседала Польгара в любимом своем синем платье, обеими руками обхватив чашку с чаем и глядя в окошко на разбушевавшееся море.
- Доброе утро, тетушка Пол, - поприветствовал ее Гарион.
- Доброе утро, дорогой. Как мило, что ты зашел.
- Ты в порядке? Ну, я имею в виду... Я понимаю, как страшно расстроило тебя все то, что приключилось там, в порту.
Польгара вздохнула.
- Думаю, самым худшим было то, что я ровным счетом ничего не могла поделать. Пробудив демона, Хабат подписала себе смертный приговор, но вот привести его в исполнение пришлось мне. - И без того мрачное лицо ее выразило искреннее и глубочайшее сожаление. - Сделай одолжение, давай переменим тему.
- Хорошо. Не согласишься ли от моего имени кое с кем поговорить?
- То есть?
- С нашим капитаном. Он намеревается встать на якорь и дождаться, пока минует непогода, а мне не хотелось бы терять время.
- А почему ты хочешь, чтобы с ним поговорила я?
- Да потому, что люди куда внимательнее прислушиваются к твоим словам, нежели к моим. Так ты сделаешь это, тетушка Пол, ну, поговоришь с ним?
- Ты хочешь, чтобы я застращала его.
- Я этого не говорил, тетушка Пол.
- Но ведь именно это ты имел в виду, Гарион! Говори всегда то, что думаешь.
- Но... ты сделаешь это для меня?
- Ну, хорошо, если тебе так хочется. Но, знаешь, услуга за услугу.
- Все, что захочешь, тетушка!
Она протянула ему чашку.
- Не мог бы ты приготовить для меня еще чаю?
После завтрака Польгара накинула свой синий плащ и вышла на палубу.
Капитан тотчас же переменил свои планы, стоило Польгаре раскрыть рот. Затем он поспешно вскарабкался по главной мачте и остаток утра провел в крошечной и шаткой корзине, похожей на грачиное гнездышко, глядя на штормовое море.
У самой южной оконечности полуострова рулевой резко взял влево, и корабль лег на левый галс.
