Чудный сад насадил вкруг кельи своей; и в саду том Были все земные деревья и травы, и было Много там светлых ручьев и сеней прохладно-тенистых. В этот сад пригласил он всех незловредных животных, Всех ходящих, летающих, скачущих, плавать иль ползать Созданных; всех же зловредных, терзающих зубом, когтями Рвущих иль жалом пронзающих проклял и вход запретил им В сад свой. Из змей, мне подвластных, в него проникать он дозволил Только одним, не имеющим жала, безвредно по травке Вьющимся, ро́су сбирая с цветов, иль из ягод сосущим Сок благовонный. Из этих красивых, незлобно-веселых Змеек одна, любопытно-отважная, резвая змейка, Раз без всякого умысла злого в саду по деревьям Ползала, ярко блестя чешуею на солнце; вдруг видит Домик воздушный, сплетенный из тонких былинок и моха; Он на ветке висел и качался, как люлька; то было Гнездышко маленькой птички; самой же крылатой хозяйки Не было в нем; она улетела за пищей; яички, Легким прикрытые пухом, лежали в гнезде. Перегнувши Тонкую шейку свою через ветку, в гнездо опустила Головку змейка — и видит яйцо там лазурного цвета; Каплей росы оно показалось, и змейке напиться Вдруг захотелось; лизнула яйцо; яйцо раскололось. В эту минуту птичка в гнездо прилетела; увидя, Что там наделала змейка, бросилась с жалобным криком Прямо к Нераде она. Нерада во гневе ужасен. Тут же погибла бы змейка, когда б не успела проворно Из саду скрыться. Она спаслася ко мне. Но блаженный Старец потребовал строго, чтоб я преступницу выдал. Я не посмел отказать; я спросил: «Чего ты желаешь? Как повелишь ее мне казнить? Я царь; самому мне Должно виновных наказывать подданных». — «Видеть хочу я Завтра ж ее на заборе сада висящую, — строго Мне отвечал Нерада, — потом, по прошествии трех дней, Сам я ее перед всеми сожгу, чтоб вперед опасался Кто бы то ни было сад мой тревожить зломышленным делом». Был мне прискорбен такой приговор; как родную любил я Эту милую змейку; поспешней других и вернее Вести она приносила ко мне. Предо мной извиваясь В страхе, с молитвой она ко мне подымала головку. Я ей сказал: «Проворней вылезь из кожи». Не нужно Было того повторять; в минуту в новой одежде Змейка явилась моя, на земле предо мною оставив Старую. Тотчас, двух сильных удавов призвав, я велел им Кожу пустую с приличным обрядом повесить на тыне Сада. Когда через три дня он снимет ее, то, конечно, Станет думать, что солнце ее иссушило, — так мыслил Я, уповая, что мой мне удастся обман. И доволен Был Нерада моим послушаньем, увидя на тыне Кожу висящую; ветер ее колыхал. «Как живая, — Молвил Нерада, — она гибка и вертлява; но краски Кожи потускли: бледная смерть ее обхватила». Тем бы и кончилось все, когда б, на беду, не пропела Птичка. Она недовольна была законною казнью: Собственным мщеньем себя ей хотелось потешить; к висящей Коже она подлетела, чтоб оба глаза у мертвой Выклевать, — что же? Их нет; сквозь пустые скважины также Видит она, что и внутренность кожи пуста. И к Нераде Тотчас она полетела. «Тебя обманули; змеиный Царь не змейку, а змейкину кожу повесил», — пропела Птичка. Страшно Нерада разгневался; вдруг он явился Здесь, где тогда я на этом камне лежал и на солнце Грелся один — при мне ни ужа, ни змеи, ни дракона, Стражей моих, тогда не случилось; я спал. На громовый Голос Нерады проснувшись, хотел я вскочить, но, могучим Взором его обессилен, не мог шевельнуться: «Предатель, — Старец сказал мне, — меня обмануть тебе удалося: Призрак за сущность я принял; змеиную кожу пустую Вместо змеи я предал огню, и виновную спас ты. Сам за нее наказанье прими. Не сойдешь ты отныне С этого камня; но будешь здесь не на солнечном свете Греться — я пламя иное зажгу вкруг тебя; не сгорая, Будешь гореть в нем, шипя и свистя от тоски и меняя Кожу за кожей в напрасной надежде, что жар утолится. Кончатся ж муки твои лишь тогда, как к тебе издалека Некто придет, самому себе ненавистный и образ Свой утратить желающий. Если его из средины Пламени ты позовешь и он бесстрашной стопою В пламень войдет, чтоб избавить себя от мучений, сильнее Муки твоей его раздирающих; если достанет Твердости в нем, чтоб среди нестерпимого жара спокойно Выслушать повесть твою, — тогда ты спасен, прекратится В ту же минуту твое наказанье, и сам, по исходе Года со днем, он все возвратит, о чем сокрушается сердцем. Но чтоб в страданье своем ты мог к себе издалека Звать своего искупителя, имя его я открою: Он называется Налем». С сими словами Нерада Скрылся, и муки мои начались. Окружала мой камень Голая степь; вдруг услышал я шорох и треск; озираюсь — Всюду из трещин земли, как острые иглы, выходит Пламя, все гуще и гуще растет, все выше и выше Вьется, все ярче и ярче пылает; прикованный к камню, Чувствую я, как все подо мною, как все надо мною, Камень, на коем лежал я, и воздух, коим дышал я, Мало-помалу в пронзительный жар обращалось; сначала Было то пламя как тонкая, гибкая травка; слилося Скоро оно в кустарник густой; напоследок воздвиглось Лесом широким, в котором каждое дерево было Все из огня; языками горящими листья шумели;
