Полный студеной воды золотой рукомойник рабыня, Гладкий потом пододвинула стол; на него положила Хлеб домовитая ключница с разным съестным, из запаса Выданным ею охотно, чтоб пищей они насладились. Против же них, невдали от двухстворных дверей, Пенелопа В креслах за пряжей сидела и топкие нити сучила. Подняли руки они к приготовленной пище; когда же Был удовольствован голод их сладкой едой, Пенелопа, Старца Икария дочь многоумная, сыну сказала: «Видно, мне лучше на верх мой уйти и лежать одиноко Там на постели, печалью перестланной, горьким потоком Слез обливаемой с самых тех пор, как в далекую Трою Мстить за Атрида пошел Одиссей, — ты, я вижу, не хочешь, Прежде чем здесь женихи многобуйные вновь соберутся, Мне рассказать, что узнал об отце: возвратился ль он, жив ли?» — «Милая мать, — отвечал рассудительный сын Одиссеев, — Слушай, я все расскажу, ничего от тебя не скрывая. Прежде мы прибыли в Пилос, где пастырь людей многославный Нестор меня в благолепно-устроенном принял жилище, Принял так нежно, как сына отец принимает, когда он В дом возвращается, долго напрасно им жданный; так Нестор Сам и его сыновья многославные были со мною Ласковы. Но об отце ничего рассказать он не мог мне; Жив ли, скитается ль где на земле иль погиб уж, об этом Слухов к нему не дошло. К Менелаю Атриду меня он, Дав мне коней с колесницею кованой, в Спарту отправил. Там я увидел Елену Аргивскую, многих ахеян, Многих троян погубившую, волей богов всемогущих. Царь Менелай, вызыватель в сраженье, спросил, за какою Нуждою прибыл к нему я в божественный град Лакедемон? Все рассказал я подробно ему, ничего не скрывая. Так на мои мне слова отвечал Менелай златовласый: „О безрассудные! Мужа могучего брачное ложе, Сами бессильные, мыслят они захватить произвольно! Если бы в темном лесу у великого льва в логовище Лань однодневных, сосущих птенцов положила, сама же Стала по горным лесам, по глубоким, травою обильным Долам бродить и обратно бы лев прибежал в логовище — Разом бы страшная участь птенцов беспомощных постигла; Страшная участь постигнет и их от руки Одиссея. Если б, — о Дий Громовержец! о Феб Аполлон! о Афина! — В виде таком, как в Лесбосе, обильно людьми населенном, — Где, с силачом Филомиледом выступив в бой рукопашный, Он опрокинул врага на великую радость ахейцам, — Если бы в виде таком женихам Одиссей вдруг явился, Сделался б брак им, судьбой неизбежной постигнутым, горек. То же, о чем ты, меня вопрошая, услышать желаешь, Я расскажу откровенно, и мною обманут не будешь; Что самому возвестил мне морской проницательный старец, То и тебе я открою, чтоб мог ты всю истину ведать. Видел его на далеком он острове, льющего слезы В светлом жилище Калипсо, богини богинь, произвольно Им овладевшей; и путь для него уничтожен возвратный: Нет корабля, ни людей мореходных, с которыми мог бы Он безопасно пройти по хребту многоводного моря“. Вот что сказал мне Атрид Менелай, вызыватель в сраженье. Спарту покинув, я поплыл назад, и послали попутный Ветер нам боги — в отечество милое нас проводил он». Кончил рассказ Телемах: взволновалась душа Пенелопы. Феоклимен богоравный тогда ей сказал: «Не крушися, Многоразумная старца Икария дочь, Пенелопа, Знает не все он; теперь на мое обратися вниманьем Слово: я то, что случиться должно, предскажу вам наверно; Сам же Зевесом-отцом, гостелюбною вашей трапезой, Также святым очагом Одиссеева дома клянуся В том, что в отечестве милом уже Одиссей, что сокрыт он Где-нибудь в доме иль ходит, незнаемый, все узнавая Здесь, и беду женихам неизбежную в мыслях готовит. Вещая птица, которую видел вблизи корабля я, То мне открыла, и все я тогда ж объявил Телемаху». Феоклимену разумная так отвечала царица: «Если твое предсказание, гость чужеземный, свершится, Будешь от нас угощен ты как друг и дарами осыпан Столь изобильно, что счастью такому все будут дивиться». Так говорили о многом они, собеседуя сладко. Тою порой женихи в Одиссеевом доме бросаньем Дисков и дротиков острых себя забавляли, собравшись Все на мощеном дворе, где бывали их шумные игры. Но когда отовсюду с полей на обед им пригнали Мелкий скот пастухи, приводившие к ним ежедневно Коз и баранов, их кликнул глашатай Медонт; был любимец Он женихов, и вседневно к столу их его приглашали. «Юноши, — он им сказал, — вы играли довольно; войдите В дом, и начнем наш обед совокупною силой готовить: Знаете сами, что вовремя пища нам вдвое вкуснее». Так он сказал им. Они, покоряся его приглашенью, Встали и к дому пошли всей толпою; когда же вступили В дом, положивши на гладкие кресла и стулья одежды, Начали крупных баранов, откормленных коз и огромных, Жиром налитых свиней убивать; был зарезан и тучный Бык. И за стряпанье все принялися они. Той порою В город идти с Одиссеем Евмей собрался; и, готовый В путь, он сказал наконец, обратяся к Лаэртову сыну: «Добрый мой гость, ты желаешь, чтоб нынче ж тебя проводил я В город, как нам повелел господин мой, — сказать откровенно, Лучше хотел бы я сторожем дома тебя здесь оставить; Но приказанья боюсь не исполнить; бранить господин мой Будет за это меня; а господская брань неприятна. Время, однако, идти нам; уж боле прошло половины
