оказался в темной каморке, но вместо синьоры Гарацци на ее стуле восседал мужчина. Марио видел лишь его спину. Он повернулся в сторону приятеля, но тот, поднеся палец к губам, лишь прошептал:
– Это Марио Гарофани, синьор.
– Хорошо. Пусть сядет лицом к двери.
Марио растерянно выполнил приказ. Сухой тон таинственного собеседника произвел на него крайне неприятное впечатление.
– Марио Гарофани, Гарацци передал нам все, что вы ему рассказали по поводу весьма прискорбных событий в Генуе. Мы навели справки. Вашего шурина Рокко действительно убили, а ваш сын Альдо спасся благодаря вмешательству пары британских туристов, чьи имена нам тоже известны. Следовательно, с вашей стороны речь идет не о злом умысле, а лишь об оплошности.
– Но, синьор, Рокко и…
– Молчать! Можете говорить, только если я о чем-то спрошу. Учитывая, что одного из членов вашей семьи убили, а другого ранили, мы даем вам шанс. Вы согласились участвовать в сделке и взяли товар. Вам известна его стоимость, не так ли?
– Верно, синьор.
– Вы передали его получателям?
– Нет, синьор.
– Вы можете вернуть его нам?
– Нет, синьор.
– В состоянии ли вы сейчас или в ближайшее время возместить нам его стоимость?
– Нет, синьор.
– Судя по вашему рассказу, нападение совершили неаполитанцы?
– Альдо уверен в этом. Он слышал, как они ругались.
– Узнав о случившемся, мы сразу приняли меры. Никто не выедет из Неаполя с нашими брильянтами. Мы даем вам десять дней, чтобы найти и вернуть их. В противном случае ваш старший сын умрет, и вы получите еще восемь дней на розыски, прежде чем мы нанесем новый удар.
Марио всхлипнул от отчаяния.
– Ведь вы не сделаете этого, правда, синьор?
– Гарацци по-прежнему останется посредником между нами.
– Это несправедливо, синьор, клянусь вам, несправедливо!
– А получить миллион лир только за то, чтобы отвезти брильянты в Геную, по-вашему, честно? Константине, поверните его лицом к левой стене, да пусть не оборачивается, пока я не выйду. Так будет лучше для вас обоих. И еще одно, Гарофани: если вам вздумается отомстить убийцам свояка, мы защитим вас от полиции. Желаю удачи!
Не считая малышей, вся семья поджидала возвращения Марио. По его убитому лицу каждому стало ясно, как обстоит дело. На сей раз Гарофани не поддался приступу красноречия и в нескольких словах описал встречу у Гарацци, утаив, однако, что первой жертвой должен пасть Альдо.
– Я совершенно не соображаю, с чего начать… – сказал он в заключение. – А ты, мама?
Во всех серьезных случаях руководство кланом Гарофани брала на себя Серафина.
– Надо удирать, – категорически заявила она. – Завтра собираем монатки и бежим.
– Куда?
– В Калабрию, к моей кузине Гортензии. Если она жива, то поможет нам.
Отличная мысль! Уж в Калабрии-то их точно не станут искать. Марио поблагодарил жену и объявил, что с утра начнутся сборы. Но Альдо и Джованни возмутились. Они заявили, что не желают бежать и не позволят прикончить себя. Лауретта с удовольствием поехала бы с матерью, но не могла же она покинуть мужа! Джельсомина поклялась, что не оставит Неаполь, пока есть хоть тень надежды найти убийцу Рокко. Дино, естественно, поддержал ее. Таким образом, все остались на виколо Сан-Маттео, уповая на жалость и поддержку Мадонны.
IV
По мере того как поезд уносил ее от Генуи, Одри все больше охватывало волшебное ощущение свободы. Теперь она и в самом деле почувствовала себя на каникулах. Алан же и его мать исчезли в дымке, которой мисс Фаррингтон отгородилась от прошлого, то есть от всех тех лет, что ей пришлось прожить, повинуясь чужой воле. В Риме девушка провела чудесный час на Стазьоне Термини, вспоминая, с каким нетерпением в прошлый раз ожидала встречи с этим восхитительным городом. А путь от Рима до Неаполя окончательно очаровал мисс Фаррингтон. Добравшись до места, Одри велела отвезти ее в «Макферсон» и всю дорогу наслаждалась кипением толпы. Причем местные жители так явно радовались бытию и имели столь счастливый вид, что девушка прониклась симпатией к неаполитанцам, непохожим на ее соотечественников.
Около шести часов, покончив со всякими формальностями в гостинице, мисс Фаррингтон надела простенькое платье и, поглядев на план города, села в такси, намереваясь доехать до виа Рома, куда выходит вико делла Тофа, где расположено кафе, о котором ей писал Альдо. Увидеть Альдо как можно скорее и хладнокровно составить о нем мнение при свете дня казалось девушке единственным средством по-настоящему излечиться от наваждения, которое Италия, солнце и молодой человек сообща наслали на нее, лишив здравого смысла.
С первых шагов по старому городу чары почти сразу же испарились, девушка вновь ощутила себя самой собой, благовоспитанной английской мисс, для которой грязь, неопрятность и бесстыдство неприемлемы и внушают ужас. Она двигалась вперед больше из упрямства и по инерции.
Возможно ли, чтобы красавец Альдо жил в подобном месте? При виде Одри подпиравшие стены мужчины нахально свистели от восхищения. Женщины отрывались от работы и беззастенчиво провожали ее глазами. Добравшись до кафе «Итало Сакетти», девушка заколебалась, не зная, стоит ли входить. Какие-то бездельники, погруженные в яростный спорт, отвлеклись от своего занятия, уставились на Одри и, не подозревая, что она понимает по-итальянски, или мало заботясь о том, начали громко обмениваться восторженными замечаниями в ее адрес. От такого вдохновенного разбора ее анатомии лицо мисс Фаррингтон приняло оттенок зрелой вишни. Теперь Альдо нравился ей значительно меньше, ибо наверняка в нравственном отношении недалеко ушел от этих бездельников, так омерзительно нагло отнесшихся к ее особе. Девушка не могла больше стоять на пороге, выслушивая хамские реплики неаполитанских лодырей, а потому вошла. Внутри сидело лишь несколько завсегдатаев. Увидев Одри, все они смолкли. У мисс Фаррингтон возникло отвратительное ощущение, будто она оказалась на подмостках народного театра перед чисто мужской аудиторией. Неожиданно один из посетителей воскликнул:
– Вот это красотка так красотка!
Его поддержал дружный хор.
– Послушай, Карло, а ведь она получше твоей Марии-Розы!
– Умолкни, Патрицио, мне кажется, я сейчас в раю и вижу ангела…
– Будь я уверен, что все ангелы такие, – воскликнул маленький чернявый человечек, – тут же бы повесился, чтобы поскорее их увидеть!
– Бедняга Эммануэле… твоя жена способна отправиться следом…
За стойкой заплывший болезненным жиром мужчина с опухшими желтыми глазками молча созерцал Одри. Поняв, что девушка вконец растеряна, он рявкнул:
– А ну, заткнитесь, вы, свиньи невоспитанные! Разве так встречают синьорину, которая сделала мне честь, переступив этот порог? У вас что, совсем нет ни чести, ни совести? – И с улыбкой, больше похожей на гримасу, кабатчик осведомился: – Что вам угодно, синьорина?
Одри пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы ее расслышали.
– Могу я видеть синьора Итало Сакетти?
– К вашим услугам, синьорина. Это я.
