найден во дворе дома на улице Солейа.
Комиссар Сервион проснулся таким же озабоченным, каким лег спать. Он никак не мог понять, зачем Бандежен ходил к Мурато. Видимо, бандиты все-таки решили выяснить, была Базилия на перевале или нет. Сам-то он не сомневался, что мамаша Пьетрапьяна была свидетелем убийства. И если Бандежен выведает что-нибудь у Мурато, то бандиты будут вынуждены в целях самосохранения убить Базилию. Прощаясь с женой, полицейский заявил:
— Я сейчас пошлю Кастелле за Бандеженом и, клянусь тебе, я заставлю эту сволочь признаться, за каким чертом он ходил к Мурато.
Придя на работу, Сервион сразу же пригласил Кастелле и приказал:
— Старина, быстренько к Бандежену и притащите его сюда хоть в ночной рубашке.
— В рубашке не получится, патрон. В саване — можно…
— Что?
— Карьера Бандежена кончена. Он в морге.
— Сведение счетов?
— Пока ничего не известно. Не исключено, что он умер естественной смертью. На трупе не обнаружено никаких ранений или следов борьбы. Сейчас идет вскрытие. Вам сразу же сообщат результаты.
— Где его нашли?
— На улице Солейа… Нашли цветочницы, которые шли на базар.
— Улица Солейа — это рядом со старым городом, да?.. Когда его нашли?
— Около четырех часов утра.
— Вам не кажется это странным? Что он делал там в четыре часа утра? И это Бандежен, который всю свою жизнь проводил в постели!
— Не знаю…
— Мне не терпится узнать заключение нашего эскулапа.
Базилия в это утро проснулась не такой печальной, как всегда. Она заглянула в комнату, где спали Жозеф, Мария, Роза, и улыбнулась. Малыши могут спать спокойно! С помощью Пресвятой Девы она исполнит свой долг мести!
А старые мужья в «малой Корсике» не могли понять: их жены сегодня так цветут и ходят так гордо, как королевы. Но они давно уже перестали о чем-то беспокоиться. Шарль Поджио вернулся к своим сломанным часам. Жан-Батист Мурато уселся поджидать первого клиента. Паскаль Пастореккиа меланхолично поглядывал на засыхающие корсиканские колбаски, а Амедей Прато протирал картонные коробки с вышедшим из моды бельем.
Ни Базилия, ни Антония, ни Барберина, ни Альма, ни Коломба не считали, что они совершили преступление. Для них, дочерей древнего гордого народа, главным было только одно: со смертью Бандежена боль утраты стала не такой горькой. Души невинно убитых, витавшие до сих пор во мраке вместе с душами неотомщенных, стали теперь ближе. И чувство хорошо выполненного долга оживляло поблекшие лица.
Жозетта принесла Консегуду завтрак в постель, но рогалик застрял у него в горле, когда он прочитал в «Нис-Матен» о найденном утром трупе Мариуса. От волнения он чуть не задохнулся, и жена долго колотила его по спине. Когда он отдышался, она спросила:
— Что с тобой, Гастон?
— Посмотри! — сказал он, протягивая ей газету.
Жозетта не была особенно чувствительной женщиной. Прочитав сообщение, она заметила:
— Он, конечно, был довольно молод… но я не понимаю, что тебя так взволновало?
— Ты что, считаешь, что это естественная смерть?
— Я думаю, это инфаркт.
Консегуд покачал головой.
— Я не поверю в это до тех пор, пока не узнаю, что он делал на улице Солейа в четыре часа утра!
— Но если бы это была насильственная смерть, полиция уже знала бы! И в газете было бы написано!
— Может быть ты и права… Позвони, мне нужно сегодня встретиться с ребятами.
— Что?!
Комиссар Сервион взял себя в руки и уже спокойно выслушал по телефону результаты вскрытия трупа с улицы Солейа, потом повесил трубку и сказал своему помощнику:
— Бандежен был отравлен. Цианистый калий. Смерть наступила около полуночи. Предполагают, что труп перевозили, следовательно, версия самоубийства исключается. В складках его одежды найдены кусочки капусты, ботвы моркови, листиков салата.
— Но почему на улице Солейа?
— Видимо, это самое близкое место, куда можно было оттащить труп, не привлекая внимания.
— Самое близкое от чего?
— От места преступления. Я не могу себе представить, что убийца разгуливал с трупом по всему городу. Поэтому я предполагаю, что убийство было совершено в старом городе.
— Но вы же не думаете, патрон, что эти старики…
— Думаю! И я сию же минуту еду к Базилии. Я хочу сказать ей пару слов.
Базилия спокойно смотрела на комиссара, а он не знал, какие еще использовать методы, чтобы заставить ее заговорить.
— Чем обязана радости видеть вас? — невинно поинтересовалась она.
— А вы не догадываетесь?
— Нет.
— Мариус Бандежен — это имя говорит вам что-нибудь?
— Кто это?
— Один из тех, кто убил ваших.
— О!
— Он умер сегодня ночью.
— Раз бог призвал его к себе, пусть он его и судит.
— А не вы ли со своими друзьями помогли ему отправиться на свидание с Господом Богом?
— Я вас не понимаю.
— Нет, вы меня хорошо понимаете! Я не знаю, как вам удалось это сделать, но я убежден, что это вы отравили Бандежена!
— Я? В мои-то годы? Вы в своем уме?
— Бандежен заходил в ваш квартал вчера утром.
— Сюда многие заходят.
— Да, но он тут был со специальной целью: узнать, видели ли вы убийц, представляете ли вы для них опасность или нет. Вы солгали, Базилия. Вы были на перевале Вильфранш. Скажите одно только слово, и я засажу всю эту кодлу в тюрьму.
— А потом?
— Что потом?
— Потом они найдут адвокатов и выйдут сухими из воды.
— Значит, вы все-таки видели их?
— Нет.
— Базилия, эти глупости вы будете рассказывать кому-нибудь другому! Хотите, я скажу вам, что я думаю? Вы вбили в свою упрямую башку мысль отомстить за своих! Но времена изменились, Базилия! Времена дикарей миновали! Существует закон. Я его представляю, и я заставлю вас уважать его! Видит бог, Базилия, я очень люблю вас, я очень любил Доминика, Антуана и Анну. Но я клянусь вам, если я найду доказательства вашей причастности к убийству Бандежена, я посажу вас в тюрьму!
— А дети? — с улыбкой спросила Базилия.
— Им придется идти в приют, потому что их бабушка выжила из ума!
— Анжелина не позволит вам этого!
— Оставьте в покое мою жену!