– Мне за болтовню с клиентами денег не платят.
– Неувязочка получается. Мне ведь как раз платят за то, чтобы я развязывал языки тем, кто не делает этого добровольно.
Чарли почувствовал недоброе.
– А я тут при чем?
– Да так, не при чем. Я всего лишь хотел поинтересоваться, какого черта вы вздумали насмехаться над моим помощником. Так что там с Марком Кесси?
– Я не намерен болтать о своих клиентах.
– Даже с полицией?
– Тем более.
– Сколько Кесси вам должен?
– Это вас не касается.
– Продолжайте в том же духе, и я заберу вас в отделение.
– Никто не заставит меня говорить о моих личных проблемах.
Они стояли по разные стороны стойки, готовые вцепиться друг другу в физиономии. Дело приняло бы плачевный оборот, если бы в этот момент не появился Жак Шамбурлив, здоровый детина, известный как самый большой пижон в Каоре.
– Что здесь происходит? Так это же господин комиссар!
– Мне не нравится ваш бармен.
– Чарли? У него и вправду гнусный характер, но малый он неплохой.
– Однако я позабочусь о том, чтобы он некоторое время отдохнул в участке.
– Да ладно вам! Я уверен, что Чарли извинится, если виноват, а пока успокойтесь, присаживайтесь…
Про Чарли быстро забыли. Комиссар признался, что последнее время ему не хватает выдержки. Шамбурлив, довольный, что все мирно закончилось, спросил:
– Вы к нам случайно?
– Нет, хотел вас увидеть.
– А?
– Мне необходима ваша помощь.
Патрон помрачнел и пробурчал явно без энтузиазма.
– Чем могу…
– Дело в том, что до меня дошел слух, будто один из ваших клиентов, а именно Марк Кесси, находится в весьма стесненных финансовых обстоятельствах. Это правда?
– Да, хотя я, конечно, не его банкир. Лично мне он должен четыре тысячи новых франков и еще Чарли под тысячу. А это дурной признак. К тому же у него наверняка есть кредиторы в Тулузе и Бордо.
– А вы откуда знаете?
– Скажем, догадываюсь.
– Вы могли бы навести справки?
– Чтобы сделать вам приятное, господин комиссар.
– Спасибо. На что Кесси тратит деньги, которых у него нет? Шамбурлив замялся.
– Транжирам особый повод не нужен. Я знаю, что раньше, то есть где-то год назад, у него была девица в Тулузе. Она ему обошлась в кругленькую сумму. Я сначала думал, что он хорошо подкован, а оказалось, что нет. Незадолго до смерти дядюшки, господина Пьюбрана, он пошел ко дну, а это не очень приятно.
Из комиссариата Невик позвонил своему коллеге в Монтабан узнать адрес мадам Кесси, урожденной де Отраж. Получив нужную информацию, он решил немедля туда поехать. Уже через несколько минут Тьерри весело рулил по дороге из Каора на родину Энгра, уверенный, что родители Софи подтвердят то, что ему и так было известно об/их зяте. Он чувствовал себя легко и свободно. Мир снова принадлежал ему, и от этого хотелось петь. Комиссар знал, что спасет Мартину, докажет прокурору, судье и всем остальным ее правоту.
В Монтабан комиссар въехал через авеню Девятнадцатого августа сорок четвертого года, пересек площадь Свободы, бульвар Гамбета, достиг площади маршала Фоша и оттуда свернул на аллею Мортарье, где и жили Отфажи.
Строгое благородство фасада их жилища внушало уважение и говорило о роскоши и хорошем вкусе владельцев. Перед домом располагалась небольшая лужайка, изящно украшенная искусственными кустарниками, а в центре ее красовалась корзина ароники. Тьерри позвонил. Старый слуга открыл дверь.
– Как доложить?
– Комиссар Невик.
– Подождите, пожалуйста, в салоне, я пойду посмотрю, свободен ли господин.
Маленькая комната, где обычно дожидались посетители, была пышно, но не по моде обставлена. «Кесси нашел подходящую наследницу», – подумалось комиссару.
Появился слуга.
– Господин ожидает мсье в своем рабочем кабинете.
Они прошли длинным коридором, покой которого охраняли молчаливые мраморные статуи. Из-за огромного письменного стола красного дерева навстречу им поднялся старик. Высокий, худой, тонкое лицо, шапка густых седых волос – всем своим видом он напоминал испанского монаха времен инквизиции.
– Я не думаю, мсье, что имею честь знать вас.
– Тьерри Невик, комиссар полиции из Каора.
– И вы желаете…
Комиссар вежливо прервал:
– Если позволите, я все сейчас вам объясню.
– Извините. Прошу вас, садитесь, пожалуйста.
Тьерри сообщил о цели своего визита, при этом несколько раз повторил, что просьба его не является официальной. Он признался, что ему просто любопытно получше узнать Марка Кесси.
Господин де Отфаж отвечал:
– Я не очень хорошо уловил смысл сказанного вами. И то, почему вас так интересуют поступки моего зятя. Однако я думаю, что вы не стали бы меня беспокоить, не имея на это серьезных причин. Я надеюсь, что вы здесь не для того, чтобы сообщить о несчастье?…
– Уверяю вас, нет. Я хотел бы только узнать, кто такой ваш зять.
– Ни на что непригодный бездельник, который воспользовался невинностью и доверием ребенка. Плохо воспитанного ребенка, поскольку его родители, без сомнения, оказались слишком стары, чтобы сделать из дитя девушку, способную за себя постоять. Поэтому случилось то, что должно было случиться. Став мадам Кесси, Софи практически порвала с нами. Она не могла простить нам, что мы пытались показать ей настоящее лицо человека, которого она любила или думала, что любила. За нашу слабость мы заплатили потерей дочери.
– А деньги?
– Тут все просто. Я дал Софи значительное приданое, а муж ее все истратил. С тех пор он живет, чем придется, всячески изворачиваясь.
– Вы не поддерживаете с ним отношений?
– Я не желаю никогда больше иметь дело с этим человеком.
– А ваша дочь?
– Моя дверь для нее всегда открыта, если она согласится прийти сюда.
В конце рабочего дня к комиссару прибежал мальчишка с запиской от Шамбурлина. Невик прочитал: ТУЛУЗА, 12000 Ф. – БОРДО, 7300 ф.
В этот вечер Пьер Эскорбьяк отметил, что его друг помолодел на десять лет.
