его позвала! А почему она его позвала? Да потому, что бы она там ни говорила, что ей страшно, страшно до боли, она с утра до вечера дрожит от страха. Только для мадемуазель Пьюбран из замка в Блонзате французский полицейский – это жалкий неумеха, во-первых, неспособный, а во-вторых – недостойный приблизиться к такой богатой наследнице. Поэтому нужно иностранца вызвать! Ничего, я еще подкопаюсь под этого мексиканца, узнаю, что это за фрукт!
Когда Тьерри закрыл за собой дверь в «Таверну», Эрмина грустно пробормотала:
– Бедный мальчик… тяжелый случай… страшно подумать, чем все это закончится.
2
Кого уж Тьерри не ожидал встретить у себя в кабинете, так это мадемуазель Пьезат. Ратенель доложил о се приходе. В облике старой девы ничего не осталось от резвой амазонки. Лишенная этой вечной радости, которая, казалось, поселилась в ней давно и навсегда, она выглядела на свой возраст и сейчас была лишь потерянной несчастной старухой. Тон ее тоже изменился, как будто стал блеклым. Куда девалась вчерашняя спесь!
– Вы желали меня видеть, мадемуазель?
– Да, господин комиссар, я благодарю вас за то, что вы не захлопнули передо мной дверь.
– Я этого не хотел и не имел права делать. Могу я узнать о цели вашего визита?
– Я хотела выяснить, есть ли возможность остановить следствие?
– Возможность? Сдайте мне преступника…
Она покачала головой.
– Если бы я знала, кто он.
– Так почему же вы желаете остановить следствие? Вы что, не хотите отомстить за бедную Софи?
– Конечно хочу! Но скандал вокруг нас… Жюльбер так дорожил своей репутацией… он в гробу перевернется… наше запятнанное имя.
Невик произнес тихо:
– Не ваше.
– Господин комиссар, я не крыса, чтобы бежать с тонущего корабля! Корабль Пьюбранов и Кесси вышел в море: мы один экипаж. И мы или одолеем бурю, или будем унесены ею, но все вместе.
– Мадам Кесси мне очень нравилась… Она казалась чужой в вашей среде.
– Так и было.
– Такая хрупкая, такая печальная… Все время хотелось ее защитить. И какой-то подлец убил ее, пусть даже по ошибке. Я никогда не смогу этого принять и не успокоюсь, пока не надену на него наручники, я вам это обещаю!
Мадемуазель Пьезат, вздохнув, встала.
– Мой поступок глуп, я поздно это поняла, но меня заставил страх.
– Вас?!
– Вначале я была уверена, что по неизвестным мне причинам Мартина разыгрывает с нами достаточно жестокую шутку, развлекается. Я спрашивала у себя, зачем она это делает и где остановится… Но история с машиной, покушение на Марка, наконец, убийство бедняжки Софи открыли мне глаза. Кто-то хочет убрать всех возможных наследников Жюльбера Пьюбрана.
– Вы кого-нибудь подозреваете?
– Боюсь, да. Мартине не нужно убивать, она через два года и так получит наследство. Ранение Марка неопасно, но могло быть смертельным – чуть-чуть промазали, да он и не стал бы стрелять в Софи, какая ему выгода, он и так уже истратил все, что ей дали родители.
– Значит?
– Значит, господин комиссар, остаются Марсьяль и я.
– И кого же я должен выбрать?
– Вы догадываетесь, что на себя я указывать не стану. Вы знаете, я думала, что достаточно хорошо знаю Марсьяля, чтобы быть уверенной в том, что он не способен вести эту кровавую игру. Но поскольку это не я, выходит… Я боюсь, я тоже, в случае чего, наследница… Убийца! Если в замке есть убийца…
– Вы в этом уверены?
Она на мгновение замолчала, потом глухим голосом произнесла:
– Нет.
– Успокойтесь, мадемуазель. Если бы убийца принялся за вас, он бы сразу себя выдал – то есть попросту назвал себя. Ведь он остался единственным из клана подозреваемых.
Нахмуренная физиономия Олимпии расплылась в улыбке.
– Это правда! Господи! Почему я об этом раньше не подумала. Надо же быть такой дурой! Спасибо, господин комиссар. И забудьте о моей минутной слабости, это не в моем характере.
Она вышла, заново обретя все свое великолепие. Тьерри сочувственно покачал головой: она не догадывалась, что от нее могли избавиться и другим способом. Убийство не обязательно. Например, ловко подстроенный несчастный случай.
Комиссар встретил влюбленного мексиканца на площади Аристиде Брион.
– Что это вы дышите нашим загрязненным воздухом, когда в парке…
– Мне там скучно.
– Что?
– Постоянно напряженная атмосфера, а это утомляет. Лучше уж по Каору погулять.
– И вам нравится?
– Очень. Вы знаете, у нас в семьях, взращенных на французской или английской культуре, детям дают читать сказки, а они с трудом в них верят, потому что никогда не видели замков, старых камней. Для них бывают только ацтеки, им трудно представить себе ацтеков в образе прекрасных молодых рыцарей или женщин-ацтеков в длинных до пят платьях, с покрытыми головами. Поэтому, когда жители Нового мира впервые вступают на землю Старого, они попадают прямо к феям и убеждаются, что сказки – это правда.
Невик почувствовал, как его неприязнь к мексиканцу улетучивается. Тоже романтик. А полицейский считал людей, подверженных одним и тем же слабостям, за братьев.
– Ну а вообще Франция вам нравится?
– Франция – да, французы меньше.
– А что с ними такое?
– Очень сложные.
– К примеру?
– Возьмите замок. Я знаю и вы, наверное, не хуже меня, что один из владельцев хочет остаться единственным наследником Жюльбера Пьюбрана.
– Да. И что?
– Почему другие его не выдадут?
– Нужно знать кого.
– Я уверен, что они с самого начала знали.
– Зачем тогда это опасное молчание?
– Честь! Во всяком случае, они так говорят. Они не понимают, что живут бок о бок с сумасшедшим. И если бы задумались, насколько это смешно, бесполезно, неумно…
– Что вы хотите этим сказать?
– Ничего. Я не могу предать своих хозяев. Кстати, они и согласились-то на мое присутствие только потому, что я дал им слово ничего не рассказывать из того, что увижу. Слуги тоже как будто клятвой между собой связаны. Господин комиссар, я боюсь, что они все там сумасшедшие.
Они проходили мимо городской ратуши и начали подниматься по бульвару Гамбста к башне папы
