постоянно напоминать? Я извинялся! И не один раз! Господи Иисусе!
Идио неодобрительно засопел.
— И нечего на меня смотреть так! — накинулся я на парня. — Сидишь тут, молчишь про меня всякое… А бог всё равно один, Иисус Христос! И в него верую!
— Будто я вам мешаю, — обиделся Идио.
— Сань, не гони волну, — вмешалась Яна, стягивая рубашку вместе с майкой. — Не забывай, миры у нас разные.
— Но в книжках…
— Большинство авторов, с рождения находясь в тисках христианской идеологии, попросту забывает, что хоть Бог один, имена его и обличья могут быть разными. А христианство, кстати, могло возникнуть только в мире, где развитие цивилизации шло параллельно с нашим, где существовал иудаизм с его понятием мессии и римляне с их обычаем распинать преступников на крестах… Зачем я тебе всё это рассказываю?
— Не знаю. Я и не слушаю. Мне есть хочется.
— А ты подумай о чём-нибудь другом — о цветах, о птичках, о солнечном дне…
— Об омлете с колбаской и зеленым луком, — поддержал Идио, не сводя округлившихся глаз с Яниной груди, а, вернее, с её чёрного кружевного лифчика.
— Тьфу на тэбэ! — в животе у меня выразительно заурчало.
Тем временем злые и голодные вурдалаки, у которых в животах урчало не слабее моего, начали действовать. Половина стаи скрылась в зарослях и вскоре вернулась, таща котелок с кашей и вещмешки. Каша удостоилась брезгливого фырканья, мешки же мохнатые мерзавцы принялись нагло потрошить на наших глазах. Вещи, буханку хлеба, банки с консервами небрежно швырнули на песок, здоровенный кусок ветчины (Идио горестно вздохнул) вызвал бурное ликование на берегу и угрюмое молчание на камнях. А когда на свет божий появился солидный шмат сала, белого, с розовыми прожилками мяса и аппетитной корочкой, с тмином и чесночком — не сало, а мечта! — хохляцкая кровь взбурлила, и бедный, голодный шизик (ой, что это я о себе так плохо? непорядок) едва не спёкся. К счастью, его вовремя перехватили и в четыре руки принялись макать в воду, дабы остудить чересчур горячую голову.
— Надо держаться, — твёрдо произнёс Идио между маканиями. Бросил тоскливый взгляд на берег, но тут же взял себя в руки. — Иначе сожрут. С костями и потрохами.
— Знаю! (буль) Всё! (буль-буль) Спасибо! (буль-буль) Я уже (буль-буль-буль)!.. Тьфу, Ян, сейчас-то зачем?!
— Для верности.
Вурдалаки вовсю запихивались ветчиной, а тот, что держал сало, повернулся ко мне и помахал когтистой лапой: иди, мол, сюда, друг ситный. Живот у меня окончательно подвело, и я, не придумав ничего лучше, скорчил гримасу и тоже поманил его пальцем.
То, что произошло дальше, не укладывалось ни в какие законы физики и опровергало все законы логики. Шмат сала легко, как птичка, выпорхнул из вурдалачьих лап и полетел. Только не ко мне, а вверх. Я «потянул» на себя (Как? Не знаю, просто представил, что тяну) — он вильнул влево. Вурдалак, опомнившись, попытался цапнуть сало, но не тут-то было.
— Моё! — свирепо рявкнул я и «дернул» посильнее. Шматок свечкой рванул в небо. — Куда?!! Стоять-бояться! Ты тупой совсем или частями, свиньи кусок, чтоб мне тобой подавиться?! Живо сюда! — Шматок остановился. Покружился на месте. И рванул ко мне. — Вот, молодец, давай, давай… да не так бы- ы-стффф!!! — Мощный хук в солнечное сплетение заставил меня даже не согнуться, а сложиться пополам, как складной ножик «Белка», и вновь отправиться похлебать речной водички.
— Чародей. Всё-таки чародей, — сестрёнка с нежностью поглядела на шматок (разве она могла позволить ему утонуть? Нет! Вот брату — пожалуйста). Мокрый чародей, отфыркиваясь, выбрался на камни и ошалело потряс головой, но мысль 'Мой путь в этом мире усеян одними падениями' никуда не делась.
— Я же говорил, — Идио пожал плечами, восприняв трюк с левитацией как должное, и снова уставился на Янин лифчик. Чародеев наш проводник видел и прежде, а подобную… хмм, раскрепощённость и такое интересное бельишко — впервые. [Хотя этот ещё закрытый, вот есть у неё беленький, с розочками… Только не бейте! Я больше не буду! — прим. авт. ] — А хлебушек принесёте?
Я послушно сосредоточился, пытаясь мысленно «зацепить» буханку, но, честное слово, легче было воды решетом наносить. В голове что-то брякнуло, словно порвалась гитарная струна, уши на миг заложило, и стало глухо как в танке.
— Кина не будет? — верно истолковала Яночка мою гримасу.
— Электричество кончилось, — мрачно подтвердил я. — Позор… весь резерв маны угрохал на единичную телекинетическую манипуляцию в пределах первого круга. Хотя КПД, вроде, должен расти постепенно… Да! Да!!! ДА!!!!!!!!!!!!
— Рехнулся?! — Яна от неожиданности чуть не свалилась в воду.
— Прости, просто счастлив… Люди! Я маг! Колдун! Волшебник! Утрись, Саруман!
— Ну ты, это, радуйся потише… Идио, режь.
— А? — переспросил тот, всё ещё глазея (ну вы поняли на что).
— Режь сало, говорю! И хватит глазеть, — она кокетливо поправила бретельку.
Следующие несколько минут были заполнены благовоспитанным чавканьем.
— Одина бы сюда, — дожевывая последний ломтик, мечтательно потянул Идио. — Уж он бы показал нежити поганой, как на Хранителей облизываться!
— И друзей его, — закивала Яна. Да уж, волки у Одина знатные. Как вышли из кустов, сверкнули жёлтыми глазами, меня чуть Кондратий не обнял. А Яна с Идио — офигеть! — их всё время видели. — Упырь — ерунда, на один зуб, а в вурдалаке сорок — пятьдесят килограмм вкусного, легко усваиваемого мяса.
— Не знаю, не знаю, пробовать надо…
Упырь? Там ещё и упыри были?! Потрясающе. Похоже, я единственный нормальный человек в этом мире. Или самый тяжелобольной. Куриная слепота, прогрессирующая глухота, полное отсутствие обоняния… Ян, будь мне родной матерью и тащи варенье.
— Или, к примеру, пару ваших сестрёнок с луками на ту ёлку усадить, — продолжал размышлять Идио. — Они бы живо…
— Говорила уже, я не дриада, — привычно буркнула Яна. — И хватить «выкать», ты на восемьдесят лет меня старше!
— Ага, вот эта штука у вас особенно недриадская, — Идио в который раз покосился на её лифчик. — И волосы, и вы сама… Faro'vaiene tol ceres! А что стрелять не умеете — ничего. Вы теперь Хранители, научитесь, деваться-то некуда. Тирон, вот, уже колдовать начал, а вы меня в речку одной левой… Всё будет хорошо, госпожа Дженайна!
От 'вас, Хранителей' Яна слегка позеленела, от 'госпожи Дженайны' её чуть удар не хватил. Пару секунд она беззвучно разевала рот, пытаясь что-то сказать, но, видимо, на язык просились одни идиомы.
— Что? — наконец выдавила она. — Я, кажется, не расслышала, ты сказал…
— Тирон и Дженайна! — гордо повторил парень. — А что?
— Меня зовут Яна!!! — сестрин голос сорвался на визг, ввинтившись в голову как штопор в бутылку. Вурдалаки подавились ветчиной.
— Но «Дженайна» звучит лучше, — уверенно сказал Идио, не спеша вынимая пальцы из ушей. — Как звон мечей, как свист стре… эээ… В общем, звучит.
— Да я!.. Хмм. Дженайна. Jaere'nain? — она вопросительно посмотрела на Идио. Тот кивнул. — А что? Мне нравится. Пойдёт!
— А как оно будет смотреться на могильной плите! — не удержался я.
— El Tiraundo будет смотреться не хуже, — «успокоила» меня сестрёнка. Нет, я не понял, что конкретно ты имела в виду…
Небосвод сиял яркой неразбавленной лазурью, солнце поднималось всё выше, обнимая мир ласковым теплом. Его лучи золотили стволы сосен, зажигая янтарные искры в капельках смолы, играли в прятки среди листвы и щекотали теплыми пальцами сонных каменных медведей. Солнечный свет дробился на поверхности воды, яркие зайчики прыгали по волнам, и вся речка переливалась живым золотом. А медведи-валуны
