взять, родные братья сарлакков с Татуина — та же дыра в земле, зубастая пасть и медленное переваривание жертвы в течение долгих, долгих лет. Сколопендроморфы — описанию не поддаются, но едят всё, что движется и не движется. Кикиморы, боровики, вурдалаки, лешие, жруны, тхуши, воропаги — в общем, вся 'Большая энциклопедия нежити', издание 105-е, дополненное, которую неустанно цитировал Идио, нашла себе пристанище в Диком лесу.

Жили в нём — как же иначе? — и обычные звери и птицы. Не будь их, нежить либо с голоду подохла бы, либо друг друга переела. Белки прыгали по веткам, изредка швыряясь шишками, зайцы исправно снабжали нас мясом, из барсука получился сносный шашлык. Но стать обедом, скажем, рыси или волка, мы хотели не больше, чем попасться на зуб реликту вроде жруна, и потому каждый день являли чудеса ловкости и героизма, дабы не…

Вру! Ой, вру!

Чудеса ловкости и героизма демонстрировал наш проводник. Он знал о Диком лесе раз в десять больше нас и боялся в десять раз сильнее, что, впрочем, не мешало ему по сто раз на дню подхватывать, подсаживать и вытаскивать нас из зубастых пастей и хищных лап. Наш вклад в дело выживания был скромным, потому что богатырская сила — хорошо, но быстрые ноги лучше, а летучие миски и гнутые ложки голодному тхушу что слону дробина.

Постепенно Идио попривык, успокоился, и вместо него нервничать начали мы. Яна и вовсе шарахалась от каждого подозрительного кустика, вздрагивала от еле слышных шорохов, и каждый раз на вопрос 'Что ты такое услышала?' дрожащим голосом отвечала: 'Тебе лучше не знать'.

Но даже с Идио нас непременно бы съели — не на первый день, так на второй, если бы не Янина Звезда. Уж не знаю как18, но сей амулетик тонко чуял особо голодных монстриков и тварюшек, а почуяв, начинал дрожать, метаться и дергать цепочку как воробей-эпилептик. И мы — жить-то хотелось — позорно бегали от подвигов или отсиживались на деревьях и, пока подвиг проходил мимо, спрашивали себя (ладно, я спрашивал): зачем нужен Ключ, которым только замки открывать, и зачем кому-то тратить время на таких липовых героев?

Идио упаднические настроения нещадно пресекал, без устали повторяя, что у нас все впереди что мы умные, замечательные, и… в общем, не только ценный мех.

А по ночам Дикий лес наполнялся странными звуками. Кто-то искал еду, кто-то ел, кого-то ели… Назойливое 'хрум-хрум, чав-чав' не давало глаз сомкнуть. В круг никто не совался, но можно ли спать, когда у черты стоит голодная харя, щелкает зубами и истекает слюной? Правильно, нельзя. А Идио и Яна как-то умудрялись. Мне же советовали не грузиться, мол, круг-то держится, вот держаться перестанет, тогда… После таких речей сон отбивало напрочь, и я вытаскивал из костра головешки, с воплями швырял их в «гостей», а засыпал под утро, когда сил не оставалось.

Из-за недосыпа всё и случилось. На третий день, на вечернем привале мне вдруг померещилось, что в кустах бродят сотни три вурдалаков, и я ка-ак… если б стрельнул! Стрельнул Идио, а я метнул огненный шар. Он сорвался у меня с руки и гудящим желто-алым метеором врезался в кусты, раздался чей-то взвизг… И пока я, офигев, соображал, что сделал и как это повторить, на поляну выползла не менее офигевшая, малость подпаленная и жутко злая ведьмуся во всём великолепии плохого настроения N15 'Звездец вам!'

Сестричка хотела иносказательно поведать о пережитом ею потрясении и о том, что некоторые дела требуют должного уединения, но вместо этого заорала: 'Какого х…! В кусты сходить нельзя, Чингачгуки недорезанные!' — и устроила нам вечер стрелецкой казни. Все звери попрятались в норы (даже те, у кого нор не было).

Побушевав часа эдак полтора, она замолчала, глубоко вздохнула, милостиво выслушала извинения, и мы спустились, потому что сидеть всю ночь на березе было глупо и бесперспективно.

Глава 4. «В» — как воин.

Если вы спокойны, а вокруг вас в панике с криками бегают люди — возможно, вы просто ни хрена не поняли.

Народная мудрость.

Яна:

Больше всего на свете я не люблю осенние утра, когда пухлые свинцово-серые тучи нависают над городом и из них, как из прохудившегося ведра, капает мелкий противный дождик. Мрачное небо давит на плечи, дует пронизывающий ветер, а я шлёпаю по лужам к метро, хлюпая покрасневшим носом и костеря себя за то, что опять забыла дома зонт.

Это утро, хотя и летнее, было именно таким. Но вместо многоэтажных домов вокруг стоял вековой лес, и в данный момент мы никуда не шлёпали, а сидели у костра, завтракали и согревались чайком. Капли дождя, не долетая до нас, разбивались о защитную сферу, невидимым зонтиком накрывшую поляну, и стекали по ней наземь. Саня помалкивал, но по блеску глаз было ясно, что он ужасно собой гордится. Мой брат — чародей… В это верилось с трудом. И совсем не верилось в то, что он знает, что делает. Фаербол был (да, я простила, но не забыла) первым звоночком: от необразованного, но весьма энергичного мага, воспитанного на стратегиях и РПГ-шках, можно было ожидать чего угодно, от Марева Трансильвании до Вихря Войны…

А сфера, исправно защищая от дождя, не спасала от ветра, дувшего, казалось, со всех сторон. Невидимыми пальцами он ерошил волосы, ледяными змейками проникал под одежду, вызывая противную мелкую дрожь, и Саша, прислушавшись к угрожающему хлюпанью своего носа, рискнул принять от друга ложку 'лучшего средства от простуды на всём белом свете'. На сей раз, к счастью, обошлось без зелёных волос, хотя пару минут брат скрипел, кряхтел и пытался придушить Идио. Моё знакомство с чудодейственным снадобьем было отложено на неопределённый срок. Простуда почему-то никак не решалась ко мне прицепиться, хотя мёрзла я не меньше Сашиного, и железное здоровье никогда не было одним из моих достоинств.

Как, впрочем, и первоклассное зрение.

Путём нехитрого эксперимента выяснилось, что ночью я вижу не хуже чем днём, а днём способна без труда сосчитать перья в хвосте вороны на расстоянии ста метров. Всё бы ничего, но уже лет пять при проверке зрения я различала только верхнюю строчку букв. Столь же неожиданно обострились слух и обоняние, и в то время как Сане казалось, что вокруг царит мёртвая тишина, и пахнет только прелой листвой и сыростью, для меня лес был наполнен великим множеством звуков и запахов.

Удивительная бодрость, ловкость, выносливость, приступы агрессии и трепетная любовь к спорту также попадали в разряд странных перемен, начавшихся четыре дня назад. Прежде я не носилась по лестницам как горная коза, а, проспав меньше шести часов, весь день мучилась жуткими мигренями и дурным настроением. Уроки же физкультуры всегда были для меня разновидностью особо изощрённой пытки. Глядя на мои чахлые «березки», шаткие «мостики», тоскливые «висы» на перекладине и не менее тоскливые «зависы» на канате, физрук качал головой и рисовал в журнале нули. 'Оценки, достойной тебя, Гордеева, пока не придумали', — говорил он. Поглядел бы теперь, как я делаю стойки на голове, сальто, кульбиты и сажусь на шпагат! Легко, почти без усилий — тело само знало, что и как делать, даже как спрыгнуть… то есть, грохнуться, сверзиться — в общем, свалиться с дерева и ничего при этом не сломать.

Немало озадачивала и, мягко говоря, необычная реакция банды вурдалаков на мою, в общем-то, ничем не примечательную персону. Я не Темный владыка Саурон (нет? вроде нет) и не лорд Волдеморт (урод красноглазый), чтобы вставать передо мной как лист перед травой, а потом удирать со всех лап!.. Тут было над чем подумать. Только… стоило ли? Открыв ящик Пандоры, можно горько об этом пожалеть.

А дела насущные были куда важнее. Мы всё глубже увязали в Приключении, представлявшем собой дивный букет из плохой еды, кошмарных условий быта, постоянного недосыпа (со стороны сильного пола), стёртых по самые уши ног, дремучего леса и его вечно голодных обитателей. Трёх дней похода мне с избытком хватило, чтобы озвереть от жизни на природе, полностью увериться в том, что хижина — величайшее изобретение человека, и всерьёз начать обдумывать варианты обмена души на ванну с джакузи и (о, как низко я пала!) рулон туалетной бумаги. Но поймать меня на слове было некому, потому что вся разумная нечисть сидела дома…

'И ты могла бы лежать сейчас на диване с Колей Басковым по телевизору, — мрачно бубнил

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату