патруля. Я отправлюсь за деньгами, и мы тут встретимся. – Замолчав на миг, он посмотрел на нее, как на пешку, которой надо пожертвовать, делая выгодный ход. – И еще раз, Кэрол... Мне очень жаль. Честное слово, жаль.
– Как и мне, – сказал я.
– Что?
Я ухмыльнулся. На этот раз – до ушей. А потом врезал ему. Он залился кровью, челюсть съехала в сторону под немыслимым углом, и прежде, чем осела пыль, мухи уже нацелились на его физиономию. Я не успел размять кисть, и костяшки тут же стали опухать. Но игра стоила свеч. Я подтащил его к машине, швырнул на заднее сиденье и кивнул Кэрол, чтобы она садилась. Где-то далеко на дороге еле виднелся шлейф пыли. Если мы поторопимся, времени должно хватить, и все же надо было пошевеливаться. Я развернул джип, врубил скорость и погнал его на полном газу. Меня больше не волновало, заметит ли нас кто-нибудь, и я напрямую срезал все повороты, не включая габаритные огни.
Кэрол крикнула, чтобы я сбросил скорость, и я притормозил.
– Еще один поворот – и будет спуск в ущелье. Не проскочи!
– Сколько времени это займет? – крикнул я в ответ.
– Полчаса, чтобы добраться до машины. – Щурясь от ветра, она пригнулась ко мне. – Справимся?
Я скрестил пальцы на счастье, отвечая ей.
– Думаю, что да. Время поджимает, но мы успеем.
– А что с Гарольдом?
– Оставим его здесь. Он оклемается. В этой пылище патруль без труда найдет нас по следам, и парни как раз успеют добраться до хижины.
Откинувшись на спинку сиденья, она взяла меня за руку. Ладошка у нее была мягкой и нежной, с еле заметным пятнышком от ожога посредине. Она легонько провела большим пальцем по запястью моей руки... и внезапно вечность остановила свой бег, оставив нас наедине друг с другом.
– Рич... у нас совсем не осталось времени... да?
– Мы должны спешить...
– Я хочу сказать... у нас с тобой, Рич. Если мы возвращаемся, то иного ответа не существует.
– Может быть. А что?
Она ослепительно улыбнулась.
– Я только что поняла... кое-что.
– Я и так знал, – бросил я.
– О Гарольде...
– Жадность. Честолюбие. Подлость. Он готов на все, лишь бы добиться своего.
– А я думала, что нужна ему.
– Какое-то время так и было, малышка. Но теперь замаячило нечто большее, и он решил не упускать шанс.
– Откуда ты такой проницательный?
У меня окаменело лицо, и я еле выдавил:
– Кое-что довелось повидать в жизни, малышка.
– Рич...
– Что?
Она наклонилась ко мне. Я догадывался, что она хочет сказать, но не позволил ей вымолвить ни слова. Во влаге ее губ был запах пыли, и, когда Кэрол прижалась ко мне, я почувствовал, что она вся горит. Внезапно все во мне перевернулось. И чтобы не стало еще хуже, я отодвинулся от нее.
Ее глаза подернулись слезами, и одна слезинка проложила влажную дорожку на щеке. Кэрол насупила брови, промаргиваясь и вглядываясь в меня, еще крепче сжала мою руку.
– В тебе есть что-то, Рич...
– Не бери в голову.
– Мы же возвращаемся, чтобы умереть, не так ли?
– Только не ты, котенок.
На секунду у меня возникло то же ощущение, как и при встрече со стариком. В какую-то долю мгновения ей все открылось, но прежде, чем она смогла разобраться, что к чему, это исчезло, оставив по себе лишь след загадки, понять которую не оставалось времени.
Но каким-то непостижимым образом и этого оказалось достаточно. Я уловил изменившееся выражение ее глаз и сдержанность, с которой она теперь себя держала. Она вдруг прозрела, осознав, что происходит, и изумленно взглянула на меня.
– Почему ты это делаешь, Рич?
– Тебе никогда не понять, – сказал я.
Взмахом руки она откинула растрепавшиеся волосы и, отведя глаза, уставилась в провал ущелья.
– А когда все кончится?..
– Я исчезну. Так или иначе, но я пропал.
– И значит, больше ничего не будет?
– Верно.
– Рич...
– Ничего не говори, котенок. Смотри на это, не выпускай из рук, но ничего не говори.
– Я люблю тебя, Рич.
– Сказал же я тебе, ничего не говори. Все потому, что мы в беде. Сейчас это есть. А завтра, может быть, все исчезнет.
– Так ведь и «завтра» может не быть.
– Оно всегда приходит, – возразил я. – Я и сам этого терпеть не могу, но всегда наступает «завтра».
Мэр на заднем сиденье застонал.
– Давай займемся делом, – перевел я разговор на другое, выворачивая рулевое колесо джипа.
Дорога шла вниз под уклон еще с четверть мили, потом вырвалась из каменных теснин. Пустив в ход веревки от брезентового тента, я надежно примотал мэра к заднему сиденью и махнул Кэрол, чтобы она выходила. Над моей головой солнце слишком быстро ползло по небосклону. Оно явно торопилось. По моим подсчетам, у нас оставалось только два часа, и, если нам хоть что-то помешает, мы непоправимо опоздаем.
В одиночку я бы никогда не справился, но Кэрол знала трассу спуска и видела ее, даже когда на склоне не было никаких примет. Наконец мы добрались до речушки на дне ущелья, берег которой был усеян металлическими останками «олдса».
Оба трупа остались в салоне машины: они лежали, привалившись друг к другу, как дети, спящие в одной постели. Но все же чувствовалась разница. На них не было пижам, и при них имелось оружие. Лучше их было не трогать. Я бросил беглый взгляд на Кэрол, но не чувствовалось, чтобы она расслабилась или испугалась. Она взяла мешки с деньгами, которые я передал ей, бросила их на землю и помогла мне выбраться из искореженной машины. Я прикрыл дверцу от стервятников, махнул ей, чтобы она пошла вперед, и последовал за ней.
Когда мы вернулись к джипу, мэр уже пришел в себя. Оклемавшись, он взбеленился от злости, но поднять шум был не в состоянии. Глаза его превратились в острия булавок, которыми он хотел бы проткнуть меня, а когда он посмотрел на Кэрол, в них загорелась ненависть. Мэр увидел мешки с деньгами, и мечта о губернаторстве развеялась как дым; из горла у него вырвался сдавленный звук, напоминающий рыдание.
– Пока, Гарольд, – попрощалась Кэрол.
Он не ответил. Я развязал ему затекшие руки и ноги и, пока он был недвижим, выволок его из машины. Он лежал на земле, наблюдая, как я с идиотской улыбкой, которую натянул на свое лицо, занимался тем, чем мне пришлось заниматься. Я знал, что он тоже все понял. Не так, как Кэрол... скорее как старик. Но он все усек.
У нас оставался всего час. Не успеет стрелка обойти циферблат по кругу – и мы непоправимо опоздаем.
