Но, заметив, что она нахмурилась, сменил тему. – Итак, насколько же ты голодна?
– Умираю от голода, – гневно бросила она.
– Должно быть, ты безумно влюблена, если забываешь есть. – Он задумчиво посмотрел вперед. – Но не волнуйся, я напишу об этом старине Нилу. Расскажу ему, как ты по нему тоскуешь. Как ты вчера прильнула ко мне, когда мы целовались на кухне…
Его голос был насмешливым.
– Понятно. Ты решил, что я злобная сука.
– Я не сказал этого.
– Не сказал, но подумал. Ты думаешь, что я просто использую Нила, что заставляю его страдать, сбежав в Индию из-за какой-то глупой ссоры. Не так ли?
– А у тебя есть другие объяснения?
– Есть. Но я не собираюсь отчитываться перед тобой.
Он пожал плечами.
– Очень похоже на тебя.
Она гневно вздернула голову
– Знаешь, мне ужасно хочется сейчас столкнуть тебя с лошади.
Он усмехнулся.
– Не советую этого делать. Ты так ослабла от голода, что потратишь на меня последние силы.
– Если бы ты не бросил меня в поилку, я бы успела позавтракать, – раздраженно выпалила она.
Эдвард улыбнулся.
– Эх, а неплохо было бы сейчас съесть цыпленка, запеченного в тандуре, с картошкой и овощным салатом. Потом выпить чашку чаю или кофе… А на десерт полакомиться ломтиком папайи.
– Прекрати издеваться, – прошипела она. – Насколько мне известно, ты не позаботился прихватить с собой еду. Если только ты не прячешь ее под своей шляпой.
– Единственное, что я прячу под своей шляпой, – это моя голова, – ответил он. – И я отношусь к ней бережно. Не так, как некоторые, кто с легкостью способен потерять ее.
Джулиана открыла рот, собираясь что-то сказать, как вдруг услышала голоса. И соблазнительный запах еды.
– Еда… – мечтательно протянула она. – Может, и нам что-нибудь достанется?
– Я тоже на это надеюсь.
Они свернули на узкую тропинку и вскоре оказались на широкой поляне, посреди которой стоял глиняный дом, а рядом с домом – несколько загонов для скота. Под деревом у дома сидела группа иностранцев, которые обедали, весело общались и фотографировали горные пейзажи, окружающие поляну. Среди них, подавая еду и унося опустевшие тарелки, крутилась молодая индианка, одетая в яркое панджабское платье.
– Кто эти люди? – спросила Джулиана, увидев, что головы обедающих разом повернулись в их сторону.
– Туристы. Покорители Триунда. Набираются сил перед последним восхождением.
В это время из дома вышел мужчина-индиец средних лет. Увидев Эдварда, он расплылся в улыбке и направился им навстречу.
– Намасте, Раджу! – поприветствовал его Эдвард, приподняв шляпу.
– Намасте, намасте, Эд! – ответил мужчина. – Ты, как всегда, вовремя. У нас готова курица и картошка. Прошу к обеду.
– Спасибо, Раджу. – Он соскочил с лошади и повернулся к Джулиане. – Спрыгивай. Или ты собираешься обедать, сидя на лошади?
– А ты не можешь не поддевать меня? – буркнула она.
– Могу. Хотя это и трудно. Тебе помочь сойти?
Она не успела ответить, как он подхватил ее за талию и поднял.
– Я вполне способна сойти с лошади самостоятельно, – сказала она жестко.
Он застыл, держа ее на руках.
– Знаешь, Джулиана, здесь тоже есть поилка для лошадей. Если ты вдруг снова захочешь искупаться…
– Поставь меня на землю, – потребовала она.
– А ты будешь хорошо вести себя?
– Думаю, это не имеет значения. Хорошо я веду себя или плохо, но если ты захочешь снова окунуть меня в помои, ты найдешь повод.
– Ты права, – сказал он и поставил ее на землю.
Цыпленок, запеченный в тандуре, оказался изумительным. Печеная картошка была просто пальчики оближешь, и соус из тертой редьки и перца-чили пикантно дополнял оба блюда. Джулиана проглотила последний кусочек цыпленка и удовлетворенно вздохнула.
– Это было изумительно, – сказала она. – Стоило карабкаться в горы, чтобы так поесть.
Эдвард с насмешкой посмотрел на нее.
– Ты хочешь сказать, что в Англии нет хорошей еды?
– Я хочу сказать, что нигде в мире нет такой еды. И такой красоты тоже. – Она откинулась на ствол дерева и мечтательно огляделась. – Здесь так красиво и чисто. А свежий воздух обостряет аппетит.
– Рад это слышать, – протянул он. – Значит, теперь ты будешь вспоминать Нила только когда голодная? В промежутках между едой?
Она взяла с низкого столика пустые тарелки и встала.
– Ты всегда издеваешься над людьми, которых плохо знаешь?
Он тоже встал и взял ее под локти.
– Я мог бы дать тебе умный ответ, Джулиана. Но, к сожалению, здесь много людей, а в Индии не принято это делать открыто.
– Интересно, что бы это был за ответ? – нахмурилась она.
Уголки его губ дрогнули. Конечно же она знала, что он собирался сделать. Поцеловать ее. Поцеловать, чтобы заставить ее трепетать, жадно тянуться к нему, теряя рассудок. Уже от одной этой мысли у Джулианы начала кружиться голова.
Они стояли, глядя друг другу в глаза, когда со стороны послышался женский голос.
– Эдвард, извини…
Молодая индианка, которая подавала еду туристам, теперь стояла рядом с ними. Она бросила колючий взгляд на Джулиану и повернулась к Эдварду.
– Можно тебя на минутку, Эдвард? Нам нужно поговорить, – требовательно сказала она.
И Джулиана осталась одна. Эдвард и миловидная индианка быстро скрылись из виду.
Интересно, что у них могут быть за дела, размышляла Джулиана, тупо глядя в пустые тарелки, которые до сих пор держала в руках. Может, эта девушка его любовница? По ее взгляду на Джулиану можно было без труда догадаться, что она не обрадовалась, увидев ее рядом с Эдвардом…
– Все еще не решила, куда пристроить грязные тарелки? – услышала она за спиной знакомый голос и обернулась. – По твоим глазам видно, что ты дожидалась моего возвращения, чтобы обрушить их на мою голову. Я угадал?
– Почти, – буркнула она и отвела глаза в сторону.
Сытые и благодушные туристы подбирали с земли свои рюкзаки, смеялись, шумно прощались с Раджу, собираясь продолжить поход. Но Джулиане было трудно разделить их радость. Ее разъедала ревность.
– Кто эта девушка? – не удержалась она.
– Джоти, дочь Раджу. Милая и добрая. Прекрасно готовит. И у нее чудесный характер.
– Тогда почему же ты не наймешь ее домохозяйкой?
Глаза Эдварда блеснули. Насмешливо или гневно?
– О, не волнуйся, она приступит к этим обязанностям, как только ты уедешь, – ответил он. – Признаться, жду не дождусь.
Джулиана промолчала. Ревность душила ее с такой силой, что она не способна была выговорить и слова. Увидев, что Джоти снова появилась перед домом и принялась убирать остатки посуды, она
