ее любят.
— Смешно, — прокомментировала его попытку сострить Аня.
— Обнаружить они нас могут? — спросил Велга. — То есть даже не обнаружить, а посчитать за противника?
— Хрен его знает, — ответил Соболь. — Я не такой знаток военной техники, как может показаться на первый взгляд. Просто интересовался. Я даже в армии не служил.
— Как же ты стал разведчиком? — удивился Шнайдер.
— Жизнь заставила. Я молодой, здоровый, рефлексы хорошие. Научился.
— Понятно, — сказал Велга. — Мы тоже, в общем, не по доброй воле разведчиками стали. Так что будем делать с вертолетами, Хельмут?
— Думаю, надо затаиться и переждать, — откликнулся Дитц. — Вооружены мы, конечно, лучше всех, но у тех, кто над тобой, в воздухе, всегда есть некоторое преимущество. Тем более что мы не знаем всех их боевых возможностей. Помнишь бой вертолета с бронепоездом, что мы видели на Земле-бис?
— Еще бы…
— Вот и я помню. Ничья ведь тогда вышла. А бронепоезд-то, как вроде казалось, помощнее был той пташки. Эти же пташки, боюсь, опасней будут. Опять же их две, а не одна. Так что сидим тихо и не рыпаемся.
— Согласен. Мы просто два неприметных холмика в лесу. Все, Хельмут, связь на время прерываем. Мало ли что.
— Понял, отключаюсь. Счастливо.
— И вам того же.
Некоторое время прошло в полном молчании, только в динамиках, передающих внешние шумы, постепенно, заглушая шелест листвы и прочие лесные звуки, нарастал гул моторов.
— А вот и наши пташки, — негромко заметил Велга, внимательно глядя на экран. — Две, как и следовало ожидать.
— Цып-цып-цып… — дурашливо сложил пальцы в щепоть Стихарь, но, поймав красноречивый взгляд командира, осекся и умолк.
Вертолеты приблизились настолько, что попали в зону видимости камер слежения, и теперь люди (изображение проецировалось непосредственно на лобовое стекло кабины) могли наблюдать их во всей красе — тем более что «Горынычи» зависли над дорогой, там, где взорвались танки, и, казалось, внимательно изучают ситуацию внизу, поводя острыми хищными носами.
— Они нас могут услышать? — шепотом спросила Аня.
— Уверен, что нет, — покачал головой Велга. — Я в этом не очень разбираюсь, но помнишь, что рассказывал Распорядитель о наших машинах? В режиме полной маскировки нас не видно и не слышно.
— Да. Полное поглощение волн любой природы и спектра. А все равно боязно. Вон как хищно они… вынюхивают и высматривают. И еще почему-то жалко.
— Жалко? — недоуменно покосился на Аню Велга. — Кого?
— Их, — кивнула на экран девушка. — Где-то в другой жизни и в незапамятные времена я слышала, что вертолеты — это души погибших танков. И сейчас мне кажется, что мы с вами наблюдаем сцену прощания.
— Ну ты даешь, сестричка! — восхитился Валерка. — Чисто театр имени Горького. Я сижу в первом ряду и сейчас зарыдаю от полноты чувств! Души погибших танков… Эти души, дай им волю, наши души тут же на небеса отправят. Ахнуть не успеешь. — Да не об этом я, Валера, — вздохнула Аня.
— А о чем же? — спросил Велга, неотрывно глядя, как багровая точка прицела автоматически следует по экрану вслед за «их» вертолетом. — Объясни, пожалуйста. Мне, как твоему непосредственному командиру, очень интересны подобные мысли собственных подчиненных. Это — враг. Если ты его будешь жалеть, то считай, что уже потерпела поражение. Еще до боя. Я готов согласиться с тем, что поверженный враг может быть в некоторых случаях достоин жалости. Но только поверженный, а никак не тот, кто непосредственно тебе противостоит. Извини, что читаю тебе нотацию пополам с лекцией и вообще поучаю, но для всех остальных мои слова не требуют доказательств — это непререкаемая истина, которую они постигали на собственной шкуре.
— Вот я и говорю, — снова вздохнула Аня. — Не понимаете вы меня. Кто сказал, что перед нами враг?
— Ну, Анечка, — не выдержал Малышев. — Ты, родная, думай, что говоришь-то. Не враг… Кто ж тогда? Друг, что ли? Друзья, знаешь ли, так себя не ведут. Посмотри, что по их милости с людьми стало! Мало того, что выжила горстка, да и те… Э, да что там говорить… — он расстроенно махнул рукой и умолк.
— Обожаю спорить с красивыми девушками, — сообщил Валерка. — Они сразу становятся еще красивее и… О, глядите, поворачивают оглобли «Горынычи»-то! Улетают пташки, несолоно хлебавши. Может, все-таки сшибить их, а, товарищ лейтенант? Покуда пушки достают?
— Нет, — сказал Велга. — Не буди лихо, пока спит тихо. Мы и так чуть не раскрылись до поры, а сейчас в этом и вовсе нет необходимости. Ладно, Аня, я с удовольствием подискутирую с тобой на эту тему, но как-нибудь в другой раз. А пока я очень надеюсь, что твои оригинальные взгляды на существующее положение не помешают нам выполнить нашу миссию.
— Саша, я, кажется, до сих пор не давала повода усомниться в моей надежности, не так ли?
— Допустим. А что?
— А то, что не надо меня оскорблять.
— Аня, я вовсе не хотел тебя… э-э… обидеть, но в данном случае…
— Все, товарищ лейтенант, хватит. Сами же сказали, что не хотите на эту тему дискутировать. Вот и я не хочу. Уже. Тем более что нам сейчас действительно не До дискуссий. Потому что за нами следят.
— Следят? — Велга недоуменно оглядел пульт управления. — Кто? Приборы ничего не показывают. Разве что вертолеты видно, но они уже далеко.
— Это не машины. Это кто-то живой. Я чувствую взгляд. Два взгляда.
— Давно? — нахмурился Велга.
— С минуту.
— Откуда смотрят? Направление?
— Из леса, оттуда. — Аня махнула рукой, показывая.
— Может, это какой-нибудь медведь? — предположил Валерка Стихарь. — Или волк?
— Или заяц, — в тон ему продолжила Аня. — Нет. Взгляд не звериный. Но и не совсем… как бы это сказать… обычный человеческий. Я думаю, что это те самые Охотники, о которых мы неоднократно слышали, но ни разу не видели.
— Интересно… — Велга протянул руку и включил связь с «Гансом». — Алло, Хельмут, как вы там?
— Все в порядке, — немедленно отозвался Дитц. — Вертолеты ушли, можно двигаться дальше.
— Погоди… Тут наша Аня утверждает, что за нами следят.
— Кто? Мы никого не видим. Ни мы, ни приборы.
— Аня говорит, что это, скорее всего, Охотники. Вроде бы их двое. Она их тоже не видит. Чувствует. Ты же знаешь, как может чувствовать Аня.
— Понял. Раз Аня чувствует, значит, точно следят. Что будем делать?
— С Охотниками мы пока еще не сталкивались. А надо бы, считаю, составить себе о них мнение. И не по рассказам.
— То есть предлагаешь познакомиться?
— Я бы рискнул.
— Я бы тоже. Как будем действовать?
— Товарищи и господа командиры, — сказала Аня. — Позвольте мне попробовать. Во-первых, я женщина, а значит, ко мне инстинктивно и доверия больше. Во-вторых, если я их чувствую, то и они меня,
