даже вооруженных, подобно вам, могут представлять для нас опасность. Мы беспокоимся из-за того, что не знаем, зачем и откуда вы явились и кто вы вообще. Нас с Людмилой как раз и послали это выяснить.
— Кто, если не секрет? — Михаил решил, что пришло время и ему подать голос — не отдавать же весь серьезный разговор на усмотрение пусть любимой и мудрой, но все-таки женщине.
— Не секрет. Совет Лучших. Мы, Охотники, как всем известно, не сбиваемся в племена, подобно Людям. Но Совет у нас есть. Собирается он редко, но всегда по делу. Ваше появление сочли достойным внимания Совета, — Вадим чуть улыбнулся. — Кстати, мы с моей сестрой Людмилой являемся полноправными членами Совета Лучших. Разговаривая с нами, вы как бы говорите со всем Советом.
— Как это? — не понял Михаил. — Уж не хотите ли вы сказать, что члены этого вашего Совета Лучших сейчас нас слышат?
— Не в прямом смысле этого слова. Но слышат. То есть они понимают, о чем идет речь. Это трудно объяснить, так что примите как данность.
— Замечательно, — сказала Аня. — Тогда, может быть, вы согласитесь нанести нам визит? Здесь совсем рядом. И мы, повторяю, гарантируем вам полнейшую безопасность и свободу. Видите ли, наши непосредственные командиры тоже слышат, о чем мы с вами говорим. Но у нас иная система подчинения, и ни я, ни Михаил не вправе принимать решения от имени всех нас. Просто мы лучше других умеем слушать лес, и поэтому были посланы на встречу с вами.
— Что ж, — легко согласился Вадим и поднялся на ноги. — Это разумно. Мы согласны. Только сначала я предлагаю отвести ваши странные машины подальше в Лес. Вы уничтожили Патруль и вполне вероятно, что вертолеты вернутся с мощной поддержкой. В таком случае лучше находиться подальше от этого места. А то и ваш суперкамуфляж может не помочь.
— Супер… что? — спросил Михаил.
— Супермаскировка, — пояснила Аня. — В твое время слово «камуфляж» еще не применялось. Вадим чуть приподнял брови, но удержался от вопроса.
— «Маша», «Ганс», — предупредила Аня по рации, — мы возвращаемся. С гостями.
Они остановились на небольшой круглой поляне, и Велга, открыв люк, первым выбрался наружу. Со всех сторон вездеходы окружал на первый взгляд совершенно непроходимый, вековой лес.
Как странно, подумал Велга, действительно непонятно, каким образом мы сюда проехали. Деревья, вон, чуть ли не вплотную стоят. Стеной просто. Но ведь проехали же! А вообще-то место удобное, скрытное. Если вертолеты вернутся с подкреплением, то, пожалуй, отсидеться здесь можно. В тенечке, так сказать…
Он уловил краем глаза легкую усмешку Охотника по имени Вадим и повернулся к нему.
— Не пойму. — Александр искренне надеялся, что его улыбка излучает сплошное добродушие. — Как мы сюда попали? Ведь был же проход. А теперь я его не вижу.
— Все просто. Деревья расступились и нас пропустили.
— Ага… Расступились, значит… Да уж, куда проще… Отряд и Охотники расположились прямо на траве.
Велга коротко сообщил о том, что он и его товарищи прибыли из другого мира и крайне озабочены нынешним положением человечества.
— Мы — его часть, — закончил он. — Здесь наш дом, и, честно сказать, его состояние нас совсем не радует.
— Хм… вы прибыли, как вы сами говорите, из Другого мира и в то же время утверждаете, что ваш дом здесь. Разве так бывает?
— Вы даже представить себе не можете, что бывает на самом деле, — вздохнул Александр. — Большинство из нас родились еще в двадцатых годах прошлого века. Четверо: я, лейтенант Красной армии Александр Велга, сержант Сергей Вешняк, рядовые Валерий Стихарь и Михаил Малышев — здесь, в России, в Советском Союзе. Еще четверо: обер-лейтенант Хельмут Дитц, ефрейтор Карл Хейниц и рядовые Курт Шнайдер и Рудольф Майер — в Германии. Анна Громова — русская, но родилась она гораздо позже и вообще не здесь. Вот Иван только полностью, так сказать, здешний.
— Ивана мы знаем. Он из племени Людей Леонида Макаровича. Скажите, а на чем вы сюда прибыли? Где ваше средство доставки? Ну, там, космический корабль или машина времени…
— У нас нет ни того, ни другого. Нас перебросили сюда другим способом.
— Перебросили? Кто?
— Во Вселенной, поверьте, есть очень могущественные силы, которые совершенно не заинтересованы в гибели земного человечества. Они вообще не заинтересованы в гибели любой цивилизации разумных, где бы она ни обитала.
— Вот как! И где же были эти самые могущественные силы, когда люди гибли миллиардами?
— Не все так просто. Существует принцип минимального вмешательства. А иногда вмешиваться и вовсе нельзя. Но, как видите, мы все-таки здесь появились.
— Вы хотите сказать, что вы и есть те самые могущественные силы?
— Нет. Мы, скажем так, их представители.
— Тогда уж можно еще проще — слуги.
— Ах ты… — не выдержал Стихарь.
— Спокойно, Валера! — осадил ростовчанина Велга и, обращаясь к Охотнику, сказал:
— Вы не очень-то вежливы, юноша. Честно говоря, у меня возникают сомнения по поводу того, что нас слышит этот ваш… Совет Лучших. А если слышит и вы, как утверждаете, говорите от его имени, то у меня опять же возникают серьезнейшие сомнения в его мудрости и даже элементарной сообразительности. Не стоит без повода ссориться с тем, кого плохо знаешь. Можно больно обжечься.
Вадим прикрыл глаза и некоторое время словно к чему-то прислушивался. Затем по его лицу разлился пунцовый румянец, и он виновато и умоляюще посмотрел на доселе помалкивающую Людмилу.
— Мой брат погорячился, — сказала девушка-Охотница. — Он говорил от себя и не подумав. Совет через меня просит у вас прощения.
Велга молча посмотрел на Вадима. Охотник отвел взгляд и пробормотал:
— Прошу меня извинить. Дальше с вами будет вести беседу моя сестра.
— Извинения принимаются, — кивнул Александр. — Я продолжаю. Мы не слуги. Мы действуем по собственной воле. Хотя, признаю, и по инициативе тех самых сил, о которых мы вам говорили.
— То, что вы рассказываете, похоже на сказку. — Людмила легко приняла у брата эстафету в разговоре. — Но мы вам верим. Нет, даже не так… Нам известны способы отличить правду от лжи. И мы знаем, что вы говорите правду. — Она помолчала. — Значит, вы явились сюда с целью навести порядок?
— Насчет порядка — это, я думаю, чересчур сильно сказано. Для начала мы хотим разобраться в том, что происходит. У Людей мы уже были. Теперь вот говорим с вами. После вас мы хотим проникнуть в Москву и пообщаться с теми, кого вы называете Рабами.
— Хорошо. А потом? Что вы будете делать потом? Попробуете уничтожить машины? Или, может быть, Лес? Или и то, и другое? Поймите, прошлое вернуть невозможно. Катастрофа случилась не просто так. У нее были очень серьезные причины. И причины эти, увы, не изжиты до сих пор.
— Мы не знаем пока, что мы будем делать потом, — пожал плечами Велга. — Решение можно принимать только на основе более-менее полных и достоверных разведданных. Их же у нас пока явно недостаточно.
— Что ж, мы постараемся их восполнить. Во-первых, желательно, чтобы вы для себя уяснили раз и навсегда следующее: силой бороться с машинами или Лесом невозможно…
Рассказ Людмилы был похож на то, что они уже слышали от Леонида Макаровича, но все же кое в чем существенно отличался.
Охотники действительно обладали многими способностями, недоступными обычным людям. Они не просто лучше слышали, видели или осязали — они лучше чувствовали Лес, друг друга и даже те же машины, обладающие нынче такой страшной властью. Многие из Охотников обладали зачатками телепатии, ясновидения, кожным зрением и иными талантами, наличие которых у человека ранее, до Великого Исхода, официальной наукой не признавалось, а на неофициальном и бытовом уровне считалось
