думаю, чувствовать должны. То есть им и без слов станет ясно, что я иду к ним с мирными намерениями. Тем более что пойду я без оружия. А вы для собственного и моего спокойствия прикроете меня отсюда парализаторами. По-моему, замечательный план. Разрешите?
— Одну не пущу, — тихо и твердо произнес Малышев. — Разрешите и мне с Аней, товарищ лейтенант? Если они действительно Охотники, то мы поймем друг друга. Я все-таки тоже не в городе вырос. А если нет, то тем более ей может понадобиться помощь.
— Михаил прав, — сказал Дитц. — Посылая одну женщину, мы как бы расписываемся в собственной трусости и неспособности вести мужской разговор. Вроде как прячемся за ее спиной, понимаешь? А Миша достаточно внушителен, чтобы вызвать именно мужское уважение. Иван, — обратился он к Соболю. — Чем обычно вооружены Охотники?
— Луками, — ответил тот. — Чем же еще? Луки, ножи, иногда дротики. Вообще-то, если это Охотники, то можно сильно не опасаться. Они сами никогда первыми не нападают. Я думаю, что стоит попробовать. Ьсли они не захотят идти на контакт, то просто уйдут, исчезнут. Всегда так было.
— Я извиняюсь, — подал голос Майер. — А зачем вообще рисковать? Давайте шарахнем в ту сторону из парализаторов — и все. Подберем тех, кто упадет, приведем в чувство и спросим, что нам надо. Потом отпустим на все четыре стороны. А?
— И навсегда потеряем к себе доверие Охотников, — добавил Соболь. — Они хоть и миролюбивы, но подобных штук не забывают и не прощают. Лично я бы не стал так делать. Лучше тогда уж вообще не высовываться и следовать своей дорогой.
— Ясно. — Велга развернулся вместе с креслом лицом к остальным. — Предложение Руди отклоняется. Все-таки мы рискнем. Тем более что Анино феноменальное чутье нас никогда не подводило. Давайте, ребята. Только предельно осторожно, медленно и дружелюбно. Мы вас прикрываем.
Глава 14
Со стороны это, наверное, выглядело весьма чудно. На боку оплывшего, поросшего травой и мелким кустарником бугра неожиданно появился геометрически правильных очертаний темный овальный проем, и оттуда, держась за руки, вышли двое. Мужчина и женщина. Оба в неуловимо меняющих цвет и фактуру комбинезонах, простоволосые и безоружные. Они сделали с десяток шагов по направлению к густому ельнику и остановились.
— Что? — спросил Михаил.
Без оружия он чувствовал себя очень неуютно и все время удерживался от того, чтобы прикрыть собой Аню.
— Ничего, — ответила Аня. — Все пока нормально. Постоим. Пусть они на нас посмотрят.
— Может, надо сказать, что мы идем с миром и безоружны?
— Зачем? Они и так видят. Просто им нужно время. Стой спокойно, я скажу, когда можно идти дальше.
— Или возвращаться, — усмехнулся Михаил.
— И такое может быть. Я чувствую их сомнение. Ладно, помолчи и дай мне сосредоточиться. Попробую послать им пару мыслеобразов посимпатичнее.
Гигант Малышев умолк и постарался тоже настроиться на ту психическую волну, которую ловила сейчас Аня. В свое время дед учил его слушать и понимать тайгу — шепот трав и деревьев, перекличку птиц и голоса зверей. Михаил не мог сказать, что научился у деда всему, что тот знал и умел, но кое-какие основы дедова искусства ему перенять удалось, и теперь он постарался отрешиться от лишних мыслей, избавиться от опасений и тревоги и сосредоточиться только на окружающем его пространстве леса. Ветер. Листья. Трепет света и тени.
Кто-то мелкий и неопасный прошуршал сбоку в траве на самой границе слуха. Еж… Так. А вот и оно.
Едва уловимое ощущение сторожкого интереса, идущее из темного ельника, начинающегося в пятнадцати шагах от того места, где стоят они с Аней. Такое чувство, что тебя обшаривает с ног до головы невидимый луч фонарика… Точнее, два луча от соответственно двух фонариков. Интересно, как это воспринимает Анечка? Ее способности помощнее моих будут в несколько раз… Все, отвлекся, потерял волну. Разведчик называется, мать твою наперекосяк! Внимание удержать не можешь! Не стыдно? Нет. То есть стыдно, но не очень. Все-таки я ее люблю — эту большеглазую колдунью ш не самого лучшего будущего не самой лучшей Земли. И она меня, надеюсь, тоже. Вот закончится все это — поженимся. Поселимся где-нибудь… Вот, черт, а где же нам селиться-то, хотел бы я знать? Здесь? Упаси бог в таких условиях семью заводить. Дела тут хуже всякого средневековья… Хотя, если разобраться, у нас, скажем, в деревне, лучше было, что ли? Медвежий угол да бедность пополам с нищетой. Тайгой лишь и жили. Тайгой да рекой. Ну и огородом, само собой. Корова, опять же, пчелы… В общем-то, не так уж и плохо, ежели разобраться. С голоду не пухли. Это я уже за все эти наши приключения насмотрелся, как люди живут, вот и сравниваю. Эх, все одно непонятно, как дальше сложится. В одном только сомневаться не приходится — без нее я уже не смогу. А с ней везде жизнь ласковой покажется. Так что выше нос, рядовой Малышев, все перемелется. А как перемелется, то мука будет. А мука будет — хлеб испечем. Ну а с хлебом вообще ничего не страшно.
— Ну вот, — Аня открыла глаза, повернула к нему свежее юное лицо и улыбнулась. — Можно идти дальше. Они нас ждут. Сначала тебя немного побаивались — уж очень ты все-таки большой, Мишенька. Но потом ты их почувствовал, — а ты ведь почувствовал, да? — и они поняли, что ты на самом деле совсем не страшный. Опасный — да. Но не страшный.
— А тебя они, значит, совсем не боялись? — полушутливо осведомился Малышев.
— Меня, дорогой, они боялись еще больше, — серьезно ответила Аня. — Но я их убедила, что это глупо.
Охотников действительно оказалось двое. Они сидели на корточках посреди крохотной поляны в глубине ельника и легко поднялись на ноги при появлении Ани и Михаила. Парень и девушка.
Брат и сестра, наверное, подумал Малышев, глядя на их похожие лица. Надо же, прямо как на картинке в книжке про доисторических людей. Одежда явно ручной работы из выделанной оленьей кожи. Сапоги на ногах тоже… не фабричного производства. Луки, колчаны со стрелами, ножи у пояса…
— Здравствуйте, — сказала Аня. — Меня зовут Аня. А это мой спутник и друг Михаил. Мы поняли, что вы за нами наблюдаете и пришли познакомиться.
Охотники молча переглянулись, и Михаилу показалось, что они беззвучно что-то сказали друг другу.
— Вадим, — помедлив, представился парень. — Вы можете звать меня так.
— А меня — Людмилой, — сказала девушка.
— Может быть, присядем? — предложила Аня. — Стоя неудобно разговаривать.
— Хорошо, — Вадим, не выпуская из рук копья, присел на корточки, и Людмила тут же последовала его примеру.
Михаил тоже сел на корточки, чтобы в любую секунду можно было оказаться на ногах, Аня же уселась прямо в траву, скрестив ноги по-турецки.
— Кто вы? — спросил Вадим. — Вы не похожи на тех, кто называет себя Людьми. На Рабов и Охотников вы не похожи также. Мы не понимаем и поэтому беспокоимся.
— Не беспокойтесь, — сказала Аня. — Мы не представляем для вас опасности.
— Смотря что называть словом опасность, — усмехнулась, глядя в глаза Михаилу, Людмила и грациозным жестом поправила волосы.
Малышев неожиданно понял, что вот-вот покраснеет, и нахмурился. Однако, подумал он, этого нам только не хватало. Надо было Валерку с собой взять… Черт, вечно с бабами этими не знаешь, как себя вести.
— Я имею в виду физическую опасность, — уточнила Аня.
— Мы беспокоимся не из-за этого, — пожал плечами Вадим. — Вряд ли десяток человек, пусть
