таких случаев клеем и забыли о них, потому что события понеслись вскачь, и нужно было не отстать, чтобы не оказаться в безнадежном проигрыше.
Еще недавно совершенно безлюдный двор теперь уже таковым не являлся. Часть обезумевшей толпы хлынула с проспекта сюда в поисках спасения, и теперь десятки насмерть перепуганных людей разбегались в разные стороны и прятались в подъездах, не обращая внимания на вооруженную, странно одетую и никуда вроде бы не спешащую группу. Впрочем, кое-кто внимание на них все же обратил.
Двое мужчин в одинаковых темно-серых костюмах появились не со стороны проспекта, а, наоборот, из глубины двора. Они сильно торопились, но бежать не могли по той причине, что один из них — более высокий и пожилой (седые волосы и резкие морщины на щеках и на лбу) — был явно ранен: его правая штанина была изодрана и обильно залита кровью. Тот, что выглядел намного моложе и был ниже ростом, поддерживал, как мог, своего товарища, перебросив его руку себе на плечи.
Вот они остановились, торопливо огляделись, ища, куда бы им деться, и тут заметили отряд.
Лишь на краткий миг Велга встретился глазами с пожилым и раненым и тут же понял, что тому хватило этих нескольких мгновений, чтобы догадаться или почти догадаться о том, кто явился косвенным виновником только что свершившейся бойни.
Кажется, молодой тоже это понял, так как быстро отвел взгляд и, развернувшись влево, повлек своего раненого спутника в сторону ближайшего дома.
— По-моему, эти люди могут знать больше других, — негромко проговорила Аня. — Так мне кажется.
— Мне тоже, — согласился Велга.
— Догоняем, берем, прячемся в пустой квартире и допрашиваем, — сказал Дитц.
— Да, — кивнул Велга. — За мной. — И уже на ходу добавил: — Только сначала окажем помощь и попробуем просто расспросить.
Разумеется, догнать, взять под руки и затащить в пустующую квартиру на первом этаже ближайшего дома двух не оказывающих никакого сопротивления мужчин, один из которых к тому же был ранен и уже практически терял сознание, не составило никакого труда. Раненого усадили прямо на грязный пол спиной к стене (кроме пары стульев и нескольких пустых книжных полок, в квартире почему-то не оказалось никакой мебели), и Аня, распоров ножом рваную и заскорузлую от полузасохшей крови штанину, немедленно занялась его ногой.
— Кто вы? — наконец-то подал голос молодой. — — Вы… вы не похожи ни на кого из тех, кого мы знаем.
— А кого вы знаете? — немедленно спросил в ответ Велга. — Говорите смело и ничего не бойтесь. Мы не причиним вам зла.
— Разумеется, лишь в том случае, если говорить вы будете правду, — не преминул добавить Дитц и широко растянул губы в холодной ухмылке. — И вот еще что. Уясните сразу. Вопросы здесь пока задаем мы. И нам очень желательно получить на них ответы. Быстрые, четкие и правдивые. Это понятно?
Молодой обвел присутствующих расширенными глазами и, видимо, что-то для себя решив, молча кивнул.
— Я спрашиваю, понятно? — повторил Дитц.
— Да, — сглотнул молодой. — Все понятно. Спрашивайте.
— Как вас зовут?
— Меня — Саша… Александр то есть.
— Тезки, значит, — усмехнулся Велга. — А вашего спутника?
— Геннадий. Геннадий Игоревич. Все-таки я волнуюсь, извините. Он мой учитель и наставник. С ним… с ним все в порядке?
— Я думаю — да, — мельком обернувшись через плечо на пожилого (Аня закончила с ногой и теперь кончиками пальцев массировала раненому виски по какой-то только ей одной известной методике), решил Велга. — Просто он потерял много крови. Ничего, это несмертельно. Наш врач ему поможет, не волнуйтесь. Вы были на площади?
— Да. Как и все.
— Кто там говорил?
— То есть?
— Ну, кто говорил с вами через репродукторы? Чей это был голос?
— Вы же слышали. Это был Центральный Разум. Странные вопросы, однако, вы задаете.
— Мы задаем те вопросы, которые считаем необходимым задать, — негромко сказал Дитц. — Давайте-ка без оценок. Просто отвечайте — и все. Такое здесь, в Москве, часто случается? То, что произошло сегодня?
— Наказание?
— Хм… Я бы предпочел назвать это убийством. Хотя, конечно, все относительно. С вашей точки зрения и с точки зрения этого вашего Центрального Разума, происшедшее, наверное, можно назвать и наказанием. Но я отвлекся. Итак, часто или нет?
— Первый раз.
— Машины не убивают Рабов? — прищурился Велга.
— Мы не рабы. Мы скорее слуги и помощники… Впрочем, неважно. Раньше не убивали. В массовом порядке, во всяком случае. — А в отдельных случаях?
— Ну, если считать убийством жесткий контроль рождаемости и лишение жизни за очень редкие факты прямого неповиновения, то — да.
— Ясно. То есть не все, но, думаю, разберемся. Постепенно. Расскажите все с самого начала.
— С какого именно начала? Что вас интересует?
— Думаю, что их интересует вся наша история, — раздался от стены хрипловатый голос раненого. — Чем мы занимаемся тут, в городе, и как все это началось. Так?
— О! — воскликнул, оборачиваясь, Велга. — Вот и Геннадий Игоревич в себя пришел. Я же говорил, что ничего страшного. Говорить можете, Геннадий Игоревич?
— Вполне. Только пить очень хочется. Стоявший рядом Хейниц молча снял с пояса и протянул раненому флягу с водой.
— Спасибо, — напившись, тот вернул флягу. — Сразу стало гораздо легче. В моем возрасте, знаете ли, тяжело получать пулевые ранения.
— Ранения в любом возрасте тяжело получать, — заметила Аня. — И не только пулевые. Вам повезло — кость не задета. Правда, крови действительно потеряли довольно. Но страшного ничего нет. Рану я почистила и обработала лекарством, заражение вам не грозит. А организм у вас достаточно сильный. Так что завтра встанете на ноги.
— Завтра? — приподнял кустистые брови Геннадий Игоревич.
— Это очень хорошее лекарство, — улыбнулась Аня. — У вас вряд ли есть такое. Да и кроме лекарства… Я еще активировала, насколько возможно, защитные силы вашего организма. Поэтому и говорю уверенно, что завтра вы встанете на ноги.
— Что ж… Хотелось бы верить… Но вам я почему-то верю без всяких там «хотелось бы». И еще одно. Я так понимаю, что вы как раз и есть те вооруженные невиданным оружием люди, которые, как было сказано, напали на мобильный танковый патруль, а после уничтожили посланные на помощь вертолеты? Можете, конечно, не отвечать. Тем более что здесь вопросы задаете вы, — на его губах мелькнула легкая улыбка. — Но я и сам вижу, что именно так и есть. Потому что никакой такой особой технологией, с помощью которой можно было бы вооружить Людей или Охотников, мы, Рабы, на самом деле не обладаем. Уж кто-кто, а я это знаю совершенно точно.
Отчего-то с этим человеком совершенно не хотелось играть в игру под названием «допрос пленного», и Велга, мельком переглянувшись с Дитцем, понял, что обер-лейтенант думает так же.
— А кто вы, Геннадий Игоревич? — как можно более мягко, но в то же время вкрадчиво спросил Александр.
— Я — руководитель одной из пяти групп по обслуживанию компьютерных сетей Москвы, — ответил тот. — И не собираюсь делать из этого тайны.
— Да вам бы, поверьте, и не удалось, — улыбнулся Велга. — Компьютерных сетей, говорите… М-
