м… то есть вы должны знать, где именно находится этот самый ваш Центральный Разум?
— Все не так просто, — после долгой паузы ответил раненый. — И даже, я бы сказал, совсем не просто. Это очень долгая история, а я, как вы заметили, уже в возрасте, ранен и не очень хорошо себя чувствую после всего, что пережил сегодня. В этой связи хочу внести предложение.
— Какое?
— Этот дом, хоть и пустует на три четверти, но является жилым. И здесь, двумя этажами выше, есть хорошая большая квартира. С мебелью и прочими удобствами. Когда-то в ней жил мой… э-э… друг. Дверь в нее даже не надо взламывать, потому что у меня имеется ключ. Давайте переберемся туда и там продолжим разговор. Честно говоря, очень хочется лечь, и желательно на что-нибудь мягкое.
— Как? — посмотрел на Хельмута Александр.
— Почему бы и нет? — чуть пожал плечами саксонец. — Мне и самому здесь не совсем удобно. Только проверим сначала, все ли там чисто. — И, обращаясь к раненому, сказал: — Давайте ключи.
Глава 18
В квартире, которую указал им Геннадий Игоревич, действительно оказалось гораздо удобнее. Здесь было четыре комнаты, обставленные весьма добротной мебелью, и здесь было относительно чисто. Вообще квартира выглядела жилой, и Велга обратил внимание на то, что тут есть телефон и компьютер.
Раненого по его просьбе уложили на диван в гостиной и сами расположились здесь же на стульях и в креслах, отправив к входной двери Шнайдера, а к окнам, в качестве наблюдателей, Охотников, — последние вызвались сами, сказав, что даже из других комнат услышат все, что расскажет «язык».
— Вот, — продолжил раненый, когда все разместились вокруг, — совершенно иное дело. Теперь можно и поговорить. Итак, с чего начнем?
— Вы правильно предположили, что нас интересует все с самого начала, — сказал Велга. — Представьте себе, что мы… ну, скажем, проспали десять лет. И теперь пытаемся разобраться.
— С вами, я вижу, те, кто никак не мог проспать десять лет. Люди и Охотники, — усмехнулся раненый.
— Их версию мы уже слышали. Нас теперь интересует ваша. Версия тех, кого называют Рабами.
— Назови хоть горшком, как говорится, только в печь не сажай. Рабами так рабами. Мы не обижаемся. Жить всем надо. Вот мы и живем, как можем.
— Прислуживая машинам?
— Они не могут без нас обойтись, — пожал плечами Геннадий Игоревич. — А мы без них. И вообще, неужели кто-то всерьез может думать, что человечество способно развиваться без машин? По- моему, это невозможно. Другое дело, что во всем должна быть мера. А мы эту меру переполнили многократно, незадолго до Великого Исхода. Отсюда все беды и произошли. Нельзя же, в самом деле, все время только брать и ничего не отдавать взамен! Вот и наступил час расплаты. Цена, правда, великоватой оказалась, но тут уж ничего не поделаешь — проценты набежали.
— Это не расплата, — сказал Дитц. — Это просто грабеж средь бела дня.
— Вы так думаете? Что ж, ваше право. Лично я думаю несколько иначе. Все в мире относительно, знаете ли, и на все может быть различная точка зрения. Да и вообще, дело в том, что мы можем сколь угодно долго дискутировать на тему Великого Исхода и все равно ни к чему не придем. Потому что Великий Исход уже случился, а прошлого, как известно, не вернуть. Теперь нужно думать о настоящем. Ну, и о будущем, разумеется.
— А вы думаете о будущем? — осведомился Велга. — И что же вы о нем думаете, интересно узнать?
— Извольте, я могу рассказать, что думаю и о настоящем, и о будущем. Несмотря даже на вашу иронию. Настоящее таково, что на Земле, кроме человека, сегодня существуют еще две разумные силы. И обе они возникли как своего рода ответ на безудержную экспансию человечества и его неумеренные запросы и претензии. Это разум машинный, компьютерный и разум… как бы это сказать… природный, живой, управляющий всем живым на планете, кроме непосредственно человека. Единый живой разум Земли. И вот…
— Послушайте, — перебил Геннадия Игоревича Хельмут. — Все это мы уже не раз слышали. Давайте короче. В чем заключается ваша конечная цель? Цель Рабов? Подчиниться или подчинить?
— Ни то ни другое. Мы хотим консенсуса.
— Я не знаю такого слова, — сказал Дитц.
— Согласия. Мы думаем, что все три разумные силы на Земле способны объединиться и вместе решать задачи и проблемы. Воевать бесполезно. Дело можно решить только миром. И мы, Рабы, точнее… э-э… некоторые из них, как раз к этому и стремимся.
— Ерунда какая-то, — сказал Велга. — Вы же сами говорите, что машины не могут без вас обойтись. Перестаньте их обслуживать, и они погибнут. А потом человечество начнет все сначала. С учетом ошибок прошлого. Чего проще?
— Вы не понимаете, — вздохнул раненый. — Вы ничего не знаете и поэтому не понимаете. Мы не можем перестать обслуживать машины.
— Почему?
— По многим причинам.
— Тогда не философствуйте, а расскажите об этих причинах. Мы уже чуть ли не полчаса беседуем, а толку — ноль.
— Вы же меня все время перебиваете! — воскликнул Геннадий Игоревич. Взгляд его на мгновение метнулся к окну и тут же снова обратился на Велгу. — Ну, во-первых, мы зависим от машин напрямую.
— То есть от них зависит ваше благополучие?
— Не просто благополучие — жизнь. Вы же видели, что произошло сегодня? Поверьте, у Центрального Разума достанет сил уничтожить все человечество. Мы просто боимся, в конце концов!
— С этого бы и начинал, — негромко пробормотал Валерка. — А то кос… консус какой-то, согласие, мир-дружба. Собака, она всегда в одном месте зарыта.
— Я же говорил, что вы не понимаете. — Взгляд Геннадия Игоревича снова прыгнул к окну и обратно. — Здесь нет простого решения. Нельзя просто взять и победить или умереть. Как бы вам объяснить…
— Конечно, конечно, где уж нам уж выйти замуж, — ухмыльнулся Валерка и, обращаясь к Велге, добавил: — Товарищ лейтенант, разрешите я на улицу гляну? Окна-то на одну только сторону выходят. Что-то мне беспокойно. Но ответить ростовчанину Александр не успел.
— Вертолеты! — крикнул из другой комнаты Охотник Вадим. — Они возвращаются! Раз, два, три… шесть машин! Идут прямо на нас!
— Аня? — Велга посмотрел вопросительно на девушку, а та, прикрыв глаза, вслушивалась во что- то, доступное только ей.
— Аня, — повторил Велга, — что?
— Это ловушка. — Аня быстро поднялась со стула. — Нужно уходить. И немедленно.
Им снова повезло — они успели выскочить из подъезда за пару секунд до ракетного залпа вертолетов. Но радоваться было рано, потому что и справа и слева во двор, перегораживая пути отхода и как бы вынюхивая противника длинными стволами плоских башен, уже въезжали широкие приземистые боевые гусеничные машины…
В следующие пятнадцать минут двор превратился в пылающий и грохочущий ад.
Вертолеты, нанеся первый удар по дому, развернулись и снова пошли в атаку. На этот раз они целились непосредственно по людям, и если бы отряд вовремя не рассредоточился, в живых не остался бы никто. К тому же и танки не замедлили открыть огонь из орудий и пулеметов. Но с ними было проще — складывалось впечатление, что бьют они не прицельно, а по площадям, надеясь просто смести мощью
