инициативу на себя брать.
– Знакомая ситуация, – иронично хмыкнула женщина. – Мой тоже вокруг да около ходил и что-то невнятное мямлил, пока мне это не надоело и я не взяла его за шкирку.
Внезапно в кафе быстрым шагом вошел мрачный мужчина лет сорока пяти на вид. Невысокий, поджарый, полностью лысый, с серыми глазами и мясистым носом. Подойдя к стойке, положил на нее кредитку. Ирне почему-то показалось, что у него какое-то горе.
– Дай твоих пирожных, Леа, – голос незнакомца был хриплым. – Метка пирожных просит…
– Минуточку! – кивнула женщина и метнулась к холодильнику.
Запаковав пирожные в коробку, она отодвинула кредитку и проворчала:
– Да забери ты свои деньги, это гостинец девочке от меня.
– Спасибо… – приподнялись уголки губ мужчины.
Он забрал коробку и сгорбившись пошел к выходу. Но выйдя, остановился и бросил короткий взгляд на Ирну. Затем о чем-то задумался.
– Бедняга… – тяжело вздохнула хозяйка кафе, покачав головой. – Вот беда, так беда.
– А что с ним? – поинтересовалась девушка.
– Дочка у него умирает. Врачи только руками разводят, какая-то редкая генетическая болезнь, совершенно неизлечимая. Четырнадцать лет ребенку, ходить не может, кости едва ли не в желе превратились. Отец от нее не отходит, даже удивительно, ведь не родная дочь-то, приемная. Странный он человек, если разобраться. Чем занимается, никто не знает. Нелюдим. Все соседи сильно удивились, когда он однажды девочку откуда-то привез. Совсем после этого изменился, с людьми разговаривать начал, улыбаться. А два года назад бедняжка слегла… Куда отец только ее ни возил, даже на Сталлиум,[24] там, говорят, хорошие клиники. Где только денег на это взял? Увы, столичные врачи тоже не помогли. Сказали, полгода девочке жить осталось.
– Да, это страшная беда… – поежилась Ирна, с сочувствием глядя на застывшего у входа незнакомца.
Он вдруг снова вошел в кафе и подошел не к кому-нибудь, а к ней.
– Простите, госпожа… – хрипло сказал мужчина. – Позвольте задать вам один вопрос.
– Задавайте, – удивилась девушка.
– Я слышал, что у вас, в ордене, все лечат… Умоляю вас, помогите моей девочке! Чистое ведь дитя. Она же не я, она никому еще зла не сделала. Пусть в ордене будет, только бы живая. Меня никогда не возьмут, я сволочь, знаю. Но дите-то ни в чем не виновато…
Он неумело, по-мужски заплакал, вытирая слезы рукавом рубашки.
– Я н-не знаю… – растерянно пролепетала Ирна. – Я не Целитель. Я сейчас у них спрошу…
Повернувшись к стене, она громко позвала Эльтиарха и попросила дать связь с госпиталем. На боковой стене с легким треском распахнулся голоэкран, на котором появилась Рета Варках, главный Целитель станции, уже хорошо знакомая Ирне. Она несколько раз для чего-то просила девушку пройти обследование.
– Привет, сестренка! – улыбнулась Целительница. – Случилось что-нибудь?
Ирна коротко рассказала о просьбе странного незнакомца. Рета нахмурилась и внимательно всмотрелась во все еще плачущего человека.
– Надо же… – эмообраз Целительницы горел изумлением. – Никогда бы не подумала. Он прав. Он сам такая сволочь, что любой из нас его стороной обойдет. Завязавший наемный убийца. Но не за себя ведь просит… И дитя действительно ни в чем не виновато. Не верила я раньше, что такие способны кого-то любить больше жизни. Ладно, я посмотрю его девочку.
Мужчина с затаенной, отчаянной надеждой смотрел на строгого вида молодую женщину на экране.
– Назовите адрес, – негромко сказала Рета уже вслух. – Я обследую ребенка.
– Проспект Терналдет, 478, квартира 12! – резко выдохнул он. – Я покажу…
– Не нужно, – безразлично ответила Целительница. – Это ваша квартира?
Еще на одном экране показалась увешанная капельницами кровать, на которой лежала бледная худенькая девочка и что-то читала. Любой, увидев ее, понял бы, что бедняжка недолго задержится на этом свете. Хозяйка кафе изумленно вскрикнула, но ребенок даже не пошевелился, наверное, только они видели девочку, а она их нет.
– Метка, маленькая моя… – снова всхлипнул мужчина и закусил губу. – Это она.
– Хорошо, – кивнула Рета и попросила дварха госпиталя посмотреть больную.
Тому не понадобилось на это много времени, секунд двадцать, не больше.
– И где это бедняжка такую гадость подхватить исхитрилась? – эмообраз Целительницы переливался всеми цветами удивления. – Лет сто зараженных лейкемией Вайкоса не встречала… Да нет, сто пятьдесят, пожалуй. Не понимаешь? Это та самая болезнь, которую в просторечии черной пандемией называли. С ней только ти-анх последних модификаций справится. А девочка чиста, как слезинка, Посвящение пройдет, даже не заметит. Как такой человек сумел вырастить ребенка чистым душой?
– Наверное, оберегал от всего на свете, – вздохнула Ирна. – Что делать-то будем?
– Забирать малышку к нам, другого выхода нет. Оставить ее? Ни в коем случае, ты не представляешь насколько страшна смерть больных лейкемией Вайкоса, это такие боли, что никакой наркотик не поможет. Здешние врачи идиоты – не бывает эта мерзость генетической. Да, человек, генетически предрасположенный к ней, заболеет куда скорее, чем кто другой, но не более. Мало того, мы обязаны выяснить откуда малышка родом. Не дай Благие новой вспышки пандемии! За прошедшую с момента появления вируса тысячу лет добрых триста планет вымерло напрочь. Придется озадачить микробиологов разработкой сыворотки. Мы тогда так и не научились лечить эту болезнь, даже наши заболевшие умирали. Пришлось установить строгий карантин, только тем и спаслись. Но последние модификации ти-анх справятся. На этой основе, думаю, можно и сыворотку разработать.
– Ой, мама… – пролепетала Ирна.
– Значит, так, – снова заговорила вслух Целительница. – Единственная возможность для девочки выжить – это стать аарн, да и то лечение будет долгим и нелегким. Также необходимо выяснить, откуда она родом, если начнется новая эпидемия этой болезни, мало не покажется никому. Именно от нее двести лет назад вымерли, например, недалекие от вашей планеты Даркея и Теролег.
– Это что, та самая черная пандемия?! – расширились глаза бывшего наемного убийцы.
– Да! – резко ответила Рета. – Не будем терять времени. Учтите, девочка должна сама выразить желание уйти к нам. И мы, кстати, знаем, кто вы такой и чем занимались, потому вам дорога в орден закрыта навсегда.
– Понимаю… – тяжело вздохнул он. – Она захочет. С детства звездами бредит и книги ваших писателей запоем читает. Ей у вас лучше будет, не приспособлена она к жизни совсем. Здесь ведь она когда-нибудь узнает, кем был ее отец…
– Она все равно узнает, – развела руками Целительница. – Но у нас девочке легче будет справиться с шоком. Да и не это важно сейчас, главное – вылечить ее, а это даже с нашими возможностями не такая простая задача. Не думала, что снова встречусь с этой гадостной болезнью. Ладно, идите домой и поговорите с малышкой, через полчаса за ней придут наши люди, адрес мы знаем.
– Благодарю! – низко поклонился бывший наемный убийца и буквально вылетел из кафе.
– Знаешь, – Рета потерла щеку, выглядела она задумчивой, – надо, пожалуй, открыть на каждой планете наши целительские центры. Для таких вот безнадежных случаев, когда человеку некуда обратиться. Беда только, что мы не знаем, как объяснить, что лечить сможем только оставшихся людьми… Ни один Целитель ордена не возьмется лечить подлеца. Никогда не возьмется. Впрочем, можно ограничить контингент больных детьми.
– Вам миллионы людей за это в ноги поклонятся… – негромко сказала хозяйка кафе. – Ничего нет хуже, чем когда у тебя на руках умирает ребенок, а ты ничего не можешь сделать.
– Я вслух говорила? – удивилась Целительница. – Извините, задумалась. Но вы правы, ничего нет хуже смерти ребенка. Займусь-ка я действительно этими детскими центрами. У многих людей ведь не найдется денег, если понадобится серьезная операция, а мы станем лечить бесплатно. Только, как я говорила, далеко не всех. Понимаете, если Целитель излечивает преступника, то тем самым берет на себя ответственность за все преступления, которые выздоровевший еще совершит. Ответственность перед
