раненого в хижину, перевязала ему раны и уложила на своей постели, а потом рассказала об этом своему господину. Последний, как мы уже упоминали, был человек добрый и гуманный; он не только одобрил ее поступок, но и призвал врача, чтобы осмотреть больного.
Однако прежде всего нужно было узнать, кто этот человек, был ли он свободный или раб, так как в последнем случае закон требовал представить его живого или мертвого его господину. Состояние его здоровья было слишком тяжелым. Поэтому прошло несколько дней, пока он, благодаря уходу доброй негритянки и стараниям приглашенного врача, оправился настолько, что мог отвечать. Оказалось, что этот человек был свободный, то есть совершенно независимый ни от кого. Но узнать что-нибудь о его прошлом или о том, почему были ему нанесены раны, не удалось: он наотрез отказался отвечать. Выздоровев совершенно, старый негр имел длинный разговор наедине с хозяином Марселена, после которого объявил, что покидает и город, и эту страну. Действительно, на следующий день он уехал на американском корабле в Либерию, Черную республику, основанную, как мы уже говорили выше, несколькими негрофилами Соединенных Штатов на западном берегу Африки. Перед отъездом он зашел к негритянке, матери Марселена.
– Добрая женщина, – сказал он, – вы спасли мне жизнь; благодаря вам и вашему господину я могу спокойно провести остаток моих дней, но я беден и не могу деньгами вознаградить вас за ваши благодеяния, между тем я желал бы сделать вам в благодарность один подарок.
Потом, подозрительно оглянувшись кругом, тихо прибавил.
– Слышали ли вы о секте Вуду?
– Вуду! Да слышала! – пробормотала негритянка дрогнувшим голосом.
– Да, Вуду, этой секте демонов, которые, владея страшными ядами, пользуются ими, чтобы безжалостно истреблять своих врагов. Никто не может скрыться от их мщения, и вот, из благодарности к вам, я хочу навсегда избавить не вас, а вашего сына от их злостных козней.
– Что же вы хотите сделать с ним? – спросила негритянка, дрожа от ужаса.
Старик засучил рукав своей рубашки и показал странный рисунок, татуированный на его левой руке.
– Видите, – проговорил он, указывая на него, – если я сделаю вашему сыну такой же рисунок, он будет неуязвим для Вуду. Это талисман, и как бы Вуду ни возненавидел вашего сына, но одни вид этого рисунка заставит его отказаться от мщения.
– Но разве вы сами принадлежите к этой проклятой секте? – робко проговорила негритянка.
– Не обо мне теперь речь! – нетерпеливо прервал ее старик.
– Но как же вы-то сами не могли спастись от своих врагов, когда носите этот знак? – неуверенно продолжала негритянка.
– Кто вам сказал, что я был ранен Вуду? – сурово спросил он.
– Никто, дядя, – поспешно ответила она, еще более смущаясь, – но мне кажется, что раз этот талисман так могущественен, то он должен был бы оградить вас от ненависти врагов, кто бы они ни были.
– Вы сами не знаете, что говорите, – отвечал старик, пожав плечами, – отвечайте скорее, принимаете мое предложение? Время не терпит!
– Я не знаю!.. – смущенно пробормотала негритянка. В это время Марселен, игравший около хижины, вошел в комнату и, увидев странный рисунок на левой руке старика, сказал:
– Дядя, сделай мне такой же рисунок на руке!
Старик взглянул на мать.
– Это перст Божий, может быть! – пробормотала негритянка. – Делайте, как знаете.
Старик немедленно принялся за операцию, которая длилась около двух часов и была довольно болезненной; но мальчик с твердостью перенес ее, не испустив ни одного крика боли.
Кончив татуировку, старик перевязал руку ребенка и, поцеловав его в лоб, сказал:
– Ты будешь настоящим мужчиной!
Марселен с гордостью улыбнулся и как ни в чем не бывало принялся за прерванные игры.
– Через три дня, – проговорил старик, обращаясь к матери ребенка, – можно будет снять повязку. Изображение тогда будет уже неизгладимо. Теперь запомните одно: когда мальчик будет приходить в возраст, не забудьте возможно чаще повторять одно слово:
– Буду помнить, дядя!
Тогда, еще раз поблагодарив за спасение жизни, старик вышел и отправился на корабль. С тех пор его уже не видали.
Прошло много лет. Марселен превратился из ребенка в юношу. Таинственное слово, беспрестанно повторяемое ему его матерью, врезалось, наконец, в его память огненными буквами. Из предыдущих глав мы уже видели, какую службу сослужило оно бесстрашному юноше.
XVII. Грот
Оставив пока молодого негра, возвратимся к его господину, переселившемуся в грот Черных Гор.
Здесь царило большое беспокойство. Было уже шесть часов вечера, а Марселен, уехавший при закате солнца, все еще не возвращался. В гроте в это время собрались все действующие лица нашего рассказа. На плантации оставалась только одна Анжела, уже почти совсем оправившаяся от своих ран, под защитою гостя-француза, нескольких вооруженных слуг и целого отряда солдат, присланных из Порт-о-Пренса, которые разбили свой лагерь на расстоянии двух выстрелов от плантации.
Колет и его будущий зять хотели возвратиться на плантацию тотчас же после заката солнца. Долгое отсутствие Марселена не на шутку стало тревожить их. Еще более был встревожен Дювошель, которому пришлось в это утро наблюдать одно странное явление.
Дело было так.
Утром, около одиннадцати часов, он, по обыкновению, обозревал горизонт при помощи подзорной трубы. И вдруг, наведя прибор на подножие пика Куридас, он заметил двух человек, из которых один тащил другого на плечах. В первом, несмотря на большое расстояние, плантатор узнал Флореаля-Аполлона, а во втором Марселена. Потом он увидел, как Флореаль уложил Марселена у подножия дерева, а сам куда-то исчез. Что касается Марселена, то Дювошель видел, как он, полежав некоторое время на земле, быстро вскочил и устремился в лес. С тех пор плантатор тщетно обозревал в свою подзорную трубу окрестности пика, дорогу из Леогана, дорогу из Порт-о-Пренса – Марселена нигде не было видно.
– Нет, я, видно, ошибся! – пробормотал он разочарованным тоном. – Это не мог быть Марселен! Бедный юноша, наверное, стал жертвою этих чудовищ.
– Гм, однако, он, кажется, очень ловкий и хитрый! – проговорил Колет.
– Да, вы правы! Но вам известно, что Флореаль-Аполлон еще хитрее. Если только, благодаря своему инстинкту хищного зверя, этому чудовищу удалось разгадать его планы, то несчастный юноша погиб.
– А уверены вы в этом человеке? – спросил его Антраг.
– О, я уверен в нем, как в самом себе! – горячо воскликнул Дювошель. – Это редкое исключение среди черных, скорее мой друг, нежели слуга!
– Спасибо, господин! – вдруг раздался веселый голос позади собеседников.
Все с живостью обернулись. У входа в грот спокойно стоял улыбающийся Марселен.
– Ты! – вскричал Дювошель, кидаясь к нему навстречу, – как ты запоздал!
– Нельзя было раньше прийти, господин!
– Но что значит эта рана? – с беспокойством спросил плантатор, увидев на руке юноши повязку из древесной коры.
– Пустяки! – отвечал тот, пожимая плечами. – Это след испытаний, которым я подвергался ночью.
– Но ты не страдаешь, надеюсь? – спросил с дружеским участием плантатор.
– Нисколько, раны уже зарубцевались!
– Я думаю, ты устал, голоден! Откуда ты? – продолжал расспрашивать Дювошель.
– Из Порт-о-Пренса.
– Как же я тебя не заметил?
– Настоящие ходоки по лесам знают тропинки, которые вы не увидите в свою трубу, – отвечал,
