— Успокойтесь, — сказал он. — Я происхожу из такой страны, где рабство уничтожено и где негры завоевали сами себе свободу.
— А разве существует такая страна?
— Да, и я туда скоро возвращаюсь, как только закончу здесь свои дела. Знайте, что, купив вас, я имел только одну цель — возвратить свободу вам и вашему ребенку. Возьмите эти двести долларов. Надеюсь, их будет достаточно, чтобы иметь возможность заняться вам каким-нибудь делом.
Негритянка по-прежнему покачала головой и решительно отказалась от кошелька, который протягивал ей Дювошель.
— Нет, господин, — сказала она. — Вы говорите, что в вашей стране нет рабов, но у вас же должны быть слуги!
— Да, у нас есть слуги, — с улыбкой отвечал Дювошель. — Но эти слуги совершенно свободны и могут покинуть свое место, когда захотят.
— Хорошо, — сказала она. — Тогда, господин, возьмите эту бумагу и золото — они нам не нужны. Я и мой ребенок — мы будем вашими слугами.
— Как, вы согласны покинуть свою родину?
— У раба нет родины, господин, — печально ответила она. — Да и нельзя нам здесь быть уверенными, что эта свобода, которую вы нам подарили, не будет похищена у нас снова. Вы еще не знаете белых Техаса! Завершите свое доброе дело, господин, и позвольте нам следовать за вами. Кто знает, может когда-нибудь и мы сможем пригодиться вам?
— Хорошо, — сказал Дювошель. — Вы последуете за мной на Гаити, только помните, что вы сопровождаете меня добровольно и что вы свободны!
— О, господин, теперь мы еще более рабы, чем были ранее, потому что мы теперь рабы из благодарности!
Через несколько дней Дювошель вместе с приобретенными слугами уехал в Сан-Доминго.
Как известно, негры доходят до крайности в своей ненависти и любви. Так было и с новыми слугами Дювошеля. Почувствовав благодарность к своему благородному господину, они не знали, как лучше высказать свою преданность и самоотверженность.
Поэтому, когда произошли те печальные события, о которых мы говорили выше, Марселен решил рискнуть своей жизнью, чтобы отомстить поклонникам змеи за горе, причиненное ими, его господину. Юноша сообщил о своем решении своей матери, которая, нежно обняв его, сказала только: «Иди».
Дювошель, против своей воли, должен был согласиться с решением своего слуги.
Мы уже говорили, каким испытаниям подвергся бедный юноша, как он их выдержал и как, наконец, был принят в секту.
Очнувшись после ночной пляски поклонников змеи, Марселен с любопытством огляделся вокруг.
На поляне, по-видимому, было все спокойно, но юноша инстинктивно почувствовал, что за ним наблюдают чьи-то невидимые глаза. Он не спеша поднялся, потянулся, как человек, только что проснувшийся от глубокого сна и тихо, спокойно направился в сторону Леогана, вместо того, чтобы идти к Черным горам, где ему так хотелось быть и где его должен был ждать Дювошель.
Прошло несколько минут. Юноша беззаботно шагал, напевая вполголоса креольскую песенку.
Вдруг раздался чей-то грубый голос и какой-то человек возник перед ним, словно из-под земли.
— Ты что-то весел сегодня, Марселен? — иронически проговорил он.
Юноша непроизвольно вздрогнул, но, быстро оправившись, спокойно поднял глаза на своего собеседника.
Перед ним стоял в своем белом одеянии, скрестив руки на груди, с мрачным видом, Флореаль- Аполлон: сардоническая улыбка играла на его толстых красных губах.
— Я доволен, папа Воду, — простодушно отвечал юноша, — и прошлой ночью и этим утром!
— А, — заметил Флореаль-Аполлон, устремляя на него пронизывающий взгляд, как бы желая проникнуть в глубину его души. — Ты что находишь, что прошлая ночь была приятна для тебя?
— Да, — сказал он, — и эта ночь предвещает много приятного!
— Что же тебе сделал твой господин, что ты так сильно ненавидишь его?
— Что он мне сделал? Но ты же сказал это сам сейчас, папа Воду!
— Как?!
— Он — мой господин! — вскричал со смехом юноша, бросая сверкающий взгляд на Флореаля- Аполлона.
— Так, — пробормотал Флореаль-Аполлон в полголоса. — Я не ошибся в нем. — Потом, громче, добавил: — Куда же ты идешь сейчас?
— В Леоган, чокнуться с мамашей Нереиной.
— И только?
— Потом я думаю посетить Жюли, мою хорошую знакомую, красивую прачку из Бизотона.
— А ты любишь Жюли?
— Я должен жениться на ней.
— Но это еще не основание, — с иронией заметил Воду, потом добавил: — Послушай, ты мне нравишься. Ты можешь быть мне верным?
— Да, для тех, кого я люблю!
Флореаль-Аполлон бросил на него странный взгляд.
— А меня ты любишь? — резко спросил он.
— Почему же нет? Вы ведь не сделали мне никакого зла.
— Хочешь ли ты служить мне?
— Я не могу покинуть своего господина.
— Успокойся, я не требую этого.
— Если так, я согласен.
— Будешь ли ты мне верен?
— Да.
— Поклянись священной змеей!
— Клянусь!
— Хорошо! Смотри, дитя, ты знаешь, к чему обязывает тебя эта клятва, — проговорил негр зловещим тоном, который заставил задрожать бесстрашного юношу.
— Я сдержу клятву, папа Воду!
— Следуй за мной!
— Идите вперед, папа Воду, а я за вами. Где вы пройдете, пройду и я.
— Хорошо!
Флореаль-Аполлон быстро углубился в лес с уверенностью человека, которому прекрасно известна дорога.
Марселен с решительным видом шагал позади негра, хотя его сердце невольно сжималось от страха. Но отступать ему было уже слишком поздно: к тому же юноша уже обрек свою жизнь в жертву преданности своему господину.
14. Кто сильнее
В течение целого часа шли наши спутники, все более и более углубляясь в эту роскошную тропическую природу, величественное спокойствие которой, казалось, еще никогда не нарушалось шумом шагов человека.
На всем протяжении пути они не обменялись ни одним словом. Тщетно Марселен, дабы показать свое спокойствие духа, принимался напевать в полголоса какую-то песенку: повелительный жест спутника каждый раз останавливал его.
Юноша был хорошим ходоком в лесу, однако он совершенно перестал ориентироваться в
