поскольку услышала шаги. Это вернулся Шуткозлобер. С распростёртыми объятиями тётушка устремилась к племяннику.
— Бельзебублик! — засюсюкала она. — Дай мне поглядеть на тебя! О, ты ли это?
— Я это, я, тётя Тити, — отозвался он и скривил физиономию.
Тиранья сделала попытку заключить его в объятия.
— Да, это ты, мой дорогой, мой очень дорогой племянник, — кудахтала она. — Кем же ты можешь быть, как не самим собой, не так ли? Ты ужасно постарел, мой бедный мальчик.
— Вот как? — отозвался он. — Вынужден сказать тебе, что ты страшно разжирела, старая ведьма.
Мгновение оба глядели друг на друга неподвижно, с лютой злобой во взоре, а затем Шуткозлобер примирительно произнёс:
— Это просто превосходно, что мы с тобой оба остались прежними.
— Стопроцентно! — кивнула Тиранья. — Между нами, как в старые добрые времена, царят полное согласие и понимание.
— Итак, к делу, — произнесла Тиранья.
Лицо Шуткозлобера приняло непроницаемое выражение.
— А я-то уж было подумал, что ты просто явилась хлебнуть в моём обществе глоточек-другой чего- нибудь горячего в холодный денёк накануне праздника.
Ведьма выпрямилась.
— С чего ты взял?
— Тут был твой ворон.
— Он? Здесь?
— Ведь ты же его сюда послала.
— Никого я сюда не посылала, — сердито ответила Тиранья. — Этот ворон слишком много себе позволяет.
— Полностью с тобой согласен, — отозвался Шуткозлобер.
— Он у меня приблизительно с год.
— И много ли ему известно о тебе и твоих делах?
— Совсем ничего, — заявила Тиранья. — Он просто наглый голодранец, и ничего больше.
— А ты уверена?
— Стопроцентно!
Якоб беззвучно засмеялся и прошептал на ухо маленькому коту:
— Вот так обманываются люди.
— Я слишком много знаю о нём, — продолжала ведьма. — Он шпион. Его заслал ко мне в дом Верховный Совет зверей, чтобы следить за мной. Этот стервятник — сущий проныра. Он считает, будто я ничего не заметила.
Якоб с громким щелчком захлопнул клюв. Маурицио придвинулся ближе и прошелестел:
— А вот так обманываются звери… коллега.
Маг поднял брови и задумчиво покивал.
— И у меня с некоторых пор обосновался шпион. Это один чокнутый котишка, который вообразил, будто был когда-то певцом. Тщеславный обжора. Я набивал его утробу кормом и давал ему снотворное. Теперь он просто спит на ходу, зато счастлив и доволен, маленький идиот. Он боготворит меня!
Маурицио с трудом подавил рыдание.
— У меня есть одно неотложное дело к тебе. — Ведьма откинулась на спинку стула и сверлила племянника взором. — Итак, слушай-ка теперь меня хорошенько, Бельзебуб Шуткозлобер, — начала она. — Когда твои дорогие родители трагически погибли в этом ужасном кораблекрушении, которое сами же и подстроили, я взяла тебя к себе, бедного сиротку. Я преподавала тебе азы элементарного живодёрчества. Отправила тебя в Чёртову школу при Высшей содомогоморрской гимназии, а затем и в Колледж верховного зла. Но характер у тебя всегда был тяжёлым, Бублик. Ещё в те времена, когда ты был студентом младших курсов Зловонномысского магитехнического университета, мне приходилось использовать своё влияние в определённых кругах, чтобы покрывать твои выходки. Вся эта забота обошлась мне в кругленькую сумму. Полагаю, ты в достаточной мере мне обязан и поэтому не откажешь в одной маленькой просьбишке… Помнишь, дедушка Демонид Шуткозлобер оставил тебе в наследство всякую рухлядь? Там была и та штука, о которой я тут вспомнила на днях, один рваный и дряхлый пергаментный свиток. Метра так два с половиной в длину.
Помедлив, Шуткозлобер кивнул.
— Да, валяется где-то у меня в кладовке. Добрейший дедуля Демонид во время своего очередного приступа ярости порвал его пополам. Мне он завещал только вторую половину. А где первая — никому не известно. Полагаю, там записан какой-то рецепт — к сожалению, без первой части он бесполезен.
Тиранья улыбалась так сладко, словно челюсти у неё были леденцовыми.
— Ну так подари мне этот бесполезный кусок пергамента.
— По-да-рить? — маг выплюнул это слово с отвращением. — Дорогая тётушка, я никак не могу отделаться от странного впечатления, что ты что-то от меня скрываешь.
Шуткозлобер избрал тактику внезапного нападения и произвёл, так сказать, выстрел наугад.
— Не увиливай, старая ведьма, — проговорил он, стараясь сохранять ледяное спокойствие. — Я-то знаю, что первая часть пергамента у тебя.
Тиранья с трудом проглотила ком в горле.
— Что ж, хорошо. Первая часть свитка была завещана твоей троюродной сестре, кинозвезде Мегере Мумиё. Она нуждалась в средствах и охотно продала мне пергамент. За устрашающе большую сумму.
— У меня только что возникли серьёзные опасения насчёт того, что тебя основательно провели, — заметил Шуткозлобер между делом. — Почти наверняка тебе подсунули не оригинал, а одну из отвратительных голливудских подделок, как это у них принято.
— Это оригинал! Стопроцентно! — всполошилась тётка.
— Ты хоть показывала этот пергамент специалисту? Если хочешь, покажи мне — я проверю.
В его глазах появилось выжидательное выражение.
Сжав губы до размеров булавочной головки, тётка процедила:
— Покажи мне свой, тогда я покажу тебе мой.
— А знаешь что, — безразлично заметил Шуткозлобер, — мне ведь это, в сущности, не нужно. Оставь у себя свой клок пергамента и делай с ним что хочешь.
Это сработало.
Тётка сорвала с головы шляпу и принялась вытаскивать длинный свиток, намотанный на внутренней стороне гигантских полей.
Шуткозлобер наклонился, плотнее утвердил очки на носу и тотчас определил, что тётка права. Он хотел сцапать свиток, но Тиранья успела выдернуть его у племянника из-под носа.
— Руки прочь, мой мальчик!
Шуткозлобер задумчиво потёр подбородок.
— Что же это за рецепт, дорогая тётушка?
Тиранья сжала маленькие жирные кулачки.
— Провались ты в чёрную пятницу, ты и твоё любопытство! Старинный рецепт пунша. Я просто хочу отведать в новогодний вечер пунша. Судя по всему, он такой ароматный, такой деликатный!
— Будет тебе заливать, тётушка, — возвразил Шуткозлобер, — ты уже лет сто как не можешь отличить земляничный компот от серной кислоты.
— Хорошо! — сдалась Тиранья. — Я тебе всё скажу, проклятый упрямец! Но сперва поклянись чёрным Сбербанком Плутоса, что продашь мне свою часть пергамента.
