«Он узнал Лайвела, – обреченно подумал Хеллид. – Узнал с самого начала. Темное Творение, я в самом деле запутался… Лучше бы они проехали мимо. Может, они стали такими дерзкими, потому что Блейри утратил возможность управлять силой Венца? Управлять Рабирами и волей их жителей? Да, наверняка из-за этого. Почему я сразу не подумал?..»
Лайвел, на протяжении всего сумбурного разговора неподвижно сидевший на своем пеньке и хранивший молчание, поднял голову, подслеповато оглядев обочину лесного тракта, рассыпавшийся конный отряд и своих сторожей.
– Зачем мы едем в колдовскую школу – то мне неведомо, – в скрипучем голосе старого рабирийца почему-то появилось мрачное, довольное ехидство. Очевидно, он уже понял, в какую ловушку неосмотрительно загнал себя Хеллид, но не торопился обличать его перед лицом случайных встречных, опасаясь стремительных кинжалов дуэргар. Теперь же можно было говорить в открытую: в присутствии недружелюбно настроенных лесных стрелков двое хеллидовых подручных не посмели бы лишний раз шевельнуться без крайней нужды, не говоря уж о том, чтобы причинить вред почтенному старику. – Говоря по чести, до сей поры я вообще не знал, куда мы направляемся. И историю о пленении и выкупе, молодой Уэльва, я слышу впервые. Зато я в точности знаю другое: тот, кого вы считаете своим Князем и на кого надеетесь – гнусный вор и самозванец.
Последние слова хлестнули, как удар бича. Болтовня среди стрелков затихла. Йестиг невольно стиснул кулаки и метнул в Хеллида острый взгляд, а тот почувствовал, как под ним разверзается земля. Единственное, на что достало его смекалки – на жалкие уверения, якобы Хранитель Лайвел после Грозы слегка не в себе и частенько изрекает безумные вещи. Впрочем, он сам понимал, насколько беспомощны его доводы. Йестиг только скривился и сплюнул. Стрелки возмущенно загудели, придвигаясь, а Лайвел, услышав поклеп, улыбнулся с отрешенным видом далекого от мирских склок создания.
– Я решил. Мы едем в «Сломанный меч». Все вместе, – непререкаемо заявил Уэльва. – От этой истории за лигу несет тухлятиной, и что-то мне подсказывает, что еще больше дерьмовых открытий нас ждет в магической школе. Молись духам-покровителям, Хеллид, чтобы я оказался неправ, иначе… Э, а ну-ка брось это! Даже не пытайся, понял? Оружие сдать! Обыщите их как следует, парни, и на-конь – да помогите уважаемому Хранителю…
Пока лесные стрелки быстро и умело охлопывали его снаряжение, извлекая все припрятанное оружие, Хеллид стоял неподвижно, глядя перед собой пустыми глазами, не в силах поверить в случившееся. Так же молча он забрался в седло, заняв отведенное ему место в середине разъезда и рысью пустил лошадь навстречу приближающимся с каждым мгновениям воротам, украшенным деревянным гербом с изображением сломанного клинка.
Тяжелые створки в медных украшениях между витых столбов, навес, петляющая между стволами сосен плетеная изгородь… День склонился к закату, и порхающие над оградой колдовские золотые и алые искры различались особенно отчетливо, напоминая рой жуков-светляков. От бронзового кольца на левом столбе по-прежнему тянулась вверх растворяющаяся в воздухе цепочка. Один из подчиненных Йестига дернул за нее, вдалеке призывно и мелодично зазвякал колокольчик.
С десяток ударов сердца ничего не происходило, потом над верхним краем ворот мелькнула чья-то макушка. Неизвестный – с виду не уроженец Рабиров, но человек – вытаращился на расположившуюся полукругом под воротами конницу. Уэльва заранее потребовал от рабирийцев вести себя по возможности мирно, а то засевшие за оградой люди, не разобравшись, вполне могут обстрелять приехавших из арбалетов. Угрюмого Хеллида заставили спешиться и вытолкнули вперед, чтобы караульщики на воротах сразу его заметили.
Не ожидавший появления большого отряда сторож сперва малость струхнул, затем впал в удивление. Новоприбывшие не пытались штурмовать ворота или пристрелить дозорного. Подъехали, дали о себе знать, как обычные гости, и теперь ждали ответа караульного. Поколебавшись еще немного, человек решился подать голос, и из-за стены долетело:
– Это ты должен был доставить выкуп? Но ты сулился приехать один! Кто это с тобой?
– Если он и нарушил обещание, то не по своей вине, – крикнул в ответ Йестиг. – Мы встретили его на дороге и решили проводить… уж больно занимательные истории он нам плел. Скажи, Хасти Одноглазый в Синрете? Я хотел бы увидеть его и спросить кое о чем.
– Он тут, – поразмыслив, откликнулся караульный. – Но мне придется сходить за ним. Обождете, ладно? Я быстро.
Обещанное «быстро» растянулось на половину колокола. Стрелки негромко переговаривались, Лайвел ожившим памятником самому себе восседал на спине лошади – после краткой речи он вновь замкнулся в молчании, посчитав, что сказанного вполне довольно. Хеллид исчерпал все известные ему проклятия и просто ждал, уже ни на что не надеясь. Наконец за воротами послышались приближающиеся и спорящие голоса, и над площадкой для караульных неспешно воздвигся некий долговязый силуэт, безошибочно узнаваемый большей частью обитателей Рабиров. Немного помешкав, к нему присоединился могучего сложения седой мужчина из рода людей. Гигант бормотал себе под нос нечто неразборчивое и наверняка нелестное для окружающих, и двигался как-то неуклюже, точно недавно получил серьезную рану и теперь опасался ее повредить. Прочие люди рассыпались вдоль ограды – сквозь переплетения прутьев иногда можно было заметить их торопливые перебежки.
Невозмутимо оглядев единственным глазом воинственное сборище под воротами его собственной школы, Хасти наклонился вперед, во всеуслышание заявив:
– Двоих из вас мы ждали, прочих – нет. Почтенный Лайвел, рад видеть тебя в относительном добром здравии. Сожалею, сегодня из меня не выйдет гостеприимного хозяина – пока не выяснится, с какими намерениями сюда явились твои спутники. Кто-то хотел говорить со мной? Слушаю, только излагайте покороче.
Чалая кобыла, повинуясь движению поводьев, стронулась с места. Йестиг не стал спрыгивать не землю: в конце концов, разговаривать со стоящим на довольно высокой стене человеком легче всаднику, нежели пешему – иначе придется все время задирать голову. Он назвался, и Хеллид услышал пересказ собственной выдумки, со стороны и впрямь выглядевшей шитыми белыми нитками. Уже на середине повествования аквилонский король, спутник Хасти, попытался вмешаться, высказав свою точку зрения на события трехдневной давности. Резким жестом чародей убедил его пока хранить молчание.
– …иного способа отличить ложь от правды я не видел, и мы отправились вместе с ними, – закончил Уэльва. – Мы не желаем зла людям, находящимся в Школе – если только они не попытаются причинить вред нам. Кстати, я прав – перед нами правитель людского королевства Аквилония? Вы отыскали своего сына?
– «Да» на оба вопроса, – буркнул варвар. Вспыхнувшие поначалу опасения, что удравший подручный безумного князька таки приволок с собой подмогу и намерен учинить захват магической школы, пока не оправдывались. Хасти уверял, будто не чует беды, былые кровопийцы смирно топтались под стеной, а рассказанная их старшим история… Да уж, такую можно придумать только от отчаяния. Чего не натворишь, пытаясь выполнить данную клятву – это король Трона Льва отлично знал по себе.
– Оч-чень познавательно, – протянул Одноглазый. – Я бы сказал, весьма и весьма… Не слишком-то честная игра, Хеллид. Понимаю, тебе очень хотелось обвести нас вокруг пальца. Ладно, одну часть обещанного выкупа я вижу, где вторая?
– В чем же состоял этот загадочный выкуп? – не удержался от вопроса Йестиг. – Я спрашивал, но так и не получил точного ответа.
– Хеллид предложил обменять жизнь Князя на жизнь Хранителя и Анум Недиль, – как ни в чем ни бывало растолковал магик. Йестиг утратил дар речи. Внизу повисло растерянное молчание, стрелки недоуменно переглядывались между собой, и, наконец, чей-то обескураженный голос медленно произнес:
– Как – Анум Недиль?.. Он же находится у людей. Они похитили Вместилище Мудрости сразу после Грозы и увезли за Алиману. Мы своими ушами это слышали, от Князя, на коронации в Малийли!
– И какие бессовестные злодеи похитили сокровище Лесов, Князь вам тоже сказал? – с ноткой
