на поверхности озер и рек, вырывались из затушенных костров и разведенных очагов. Они взлетали, объединяясь в тонкие струйки и устремляясь вверх, все выше и выше.
Колдовской ливень не приносил очищения и свежести, наоборот, внутри каждой капли скрывалось что- то жизненно важное, некая малая частичка Рабиров. В застывшей ночной тишине они соединялись воедино, образуя повисшее над левобережьем Хорота длинное, клокочущее облако…
В летописях Аргоса и Зингары позже появятся отрывистые и невнятные свидетельства очевидцев, утверждавших, будто в одну летнюю ночь полнолуния над Рабирами встала стена призрачного фиолетового огня высотой до самых небес. Когда пламя опало, разразилась небывалая по силе и ярости гроза, бушевавшая всю ночь и еще полдня после.
Глава пятая. Бедствие
В середине дня обрушившаяся на Рабирийские холмы гроза переместилась вверх по течению Хорота, задев своим разрушающим крылом Пуантен. Крупный град побил виноградники и оливковые рощи, усеяв землю под деревьями зелеными и черными шариками упавших плодов. Ураганной силы ветер смахивал черепицу с крыш, ломал деревья и взбаламутил реку. По вышедшей из берегов Алимане, застревая под опорами мостов, кружились вырванные с корнем древесные стволы, туши невезучих овец и сорванные с привязей лодки.
Замок Орволан избежал пристального внимания буйной стихии. Надрывно завывавший всю ночь ветер, сыпавшаяся из каминов зола, пара разбитых окон и ударившая в макушку одной из сторожевых башен молния в счет не шли. Владелец крепости больше тревожился за судьбу своих гостей, отправившихся в Рабиры. Пора бы им вернуться обратно или хотя бы дать знать, как обстоят дела. Добились они желаемого или потерпели неудачу? Может, им требуется помощь? И означает ли что-нибудь эта свирепая мимолетная буря, так не вовремя разразившаяся над холмами?
Ближе к закату, когда над замком поплыло туманное марево испаряющейся влаги, караульные надвратной башни заметили на дороге, ведущей к Рабирийскому мосту, приближающихся всадников. Числом их было пятеро, и гнали они так, будто удирали по меньшей мере от разъяренного огнедышащего дракона.
Раскатисто прогромыхав под аркой барбикена, незнакомцы влетели в нижний двор, где их стремительный бег завершился. Одна из загнанных лошадей поскользнулась на мокрых камнях и грузно шлепнулась, едва не переломав себе ноги.
Сбежавшиеся на шум и крики стражники немедля признали среди прибывших месьора Базенте из Риальсы, уже который год исполнявшего должность посредника между людьми и обитателями Рабиров. В ответ на невинный вопрос, от кого они спасаются, не от, спятивших ли гулей, Базенте, слывший человеком редкостной невозмутимости, яростно рявкнул на опешивших гвардейцев и потребовал немедленной встречи с его герцогской милостью.
Ему даже не пришлось дожидаться – Пуантенский Леопард как раз спустился во двор, желая лично узнать, кто приехал. Рассеянно выслушав быстрый, несколько сбивчивый и изложенный полушепотом рассказ своего доверенного лица, Просперо ограничился коротким кивком и ушел в жилую башню. С собой он прихватил второго гостя – встрепанного черноволосого юнца, выглядевшего так, будто тот недавно подрался с десятком бешеных кошек одновременно. Молодого человека в замке тоже вспомнили – ведь он совсем недавно проезжал через Орволан, сопровождая наследника короны Аквилонии.
Троих оставшихся всадников – судя по потрепанной форме, гвардейцев аквилонской полусотни – и Базенте немедля увели на кухню, строжайше запретив обитателям замка разговаривать с ними. Запрет немедля дал повод для сплетен, сходившихся в одном – похоже, минувшей ночью в Рабирах стряслось нечто пугающее.
Депеша, срочно доставленная Гиллемом Ларберой, состояла из нескольких строк, выведенных в несомненной спешке и заверенных смазанным оттиском кольца-печатки: двойная буква «К» под малой короной. Сам гонец сидел за столом, против хозяина замка, с жадностью допивая второй кубок разведенного вина.
– Ничего не понимаю, – тревожно сказал Просперо, в десятый раз пробежав глазами неровные, бессвязные строчки. – Он что, писал это в седле? Или в темнице? При чем тут лекари? Там что, моровое поветрие? Отвечай же, демон тебя задери!
– Не кричите, – огрызнулся Ларбера. Дорогой камзол пуантенца, всегда столь тщательно следившего за своей внешностью, был продран в нескольких местах, его покрывала толстая корка дорожной пыли и грязи. Предплечье курьера украшала наспех сооруженная повязка, сквозь которую широким пятном проступала кровь. – Дайте отдышаться. В Рабирах дело дрянь, коротко говоря. Я сам не ожидал, да чего там, никто не думал…
– Послушай, юноша, – угрожающе произнес герцог, склоняясь к гонцу. – Давай-ка поточней и без драматических фраз, ладно? Я потратил немалые деньги и задействовал нешуточные связи, чтобы ты, ни в чем не испытывая нужды, был моими глазами и ушами в ближайшем окружении принца. Твои последние письма уверяли, что наследник престола развлекается безобидными фокусами и не имеет дела ни с чем опаснее серебряного столового ножа. Вам предстояло совершить увеселительную прогулку и вернуться спустя самое большее седмицу, посвежевшими и беззаботными. Вместо этого в Орволан влетают пятеро, выглядящие так, словно бежали из вольеры с голодными тиграми… Где ты получил рану?
– Гуль порвал, – мрачно буркнул Ларбера.
Просперо изумленно крякнул.
– Гули напали на вас?! Кто, почему? Проклятье, оторвись наконец от этого грешного кубка и доложи все по порядку!
– Дуэргар, – старательно, почти по буквам выговорил Гиллем. – Это название вам что-нибудь говорит? Так вот, их банда напала на нас в поместье Рунель, в ночь полнолуния, во время ритуала, будь он неладен. Похоже, они затевали маленький дворцовый переворот, а мы путались у них под ногами. Половина гвардейской полусотни перебита, Майдельт погиб. Оставшиеся еле ходят, если ходят вообще. В седле удержатся не более десятка…
– Принц жив? – с замиранием сердца перебил Леопард.
