дело. Людям, которые звонят самаритянам, зачастую требуется некоторое время, чтобы набраться смелости и начать разговор. Джанет эта задержка дает возможность полностью проснуться.
В трубке тишина, и Джанет заговаривает снова:
— Я слушаю. Вы хотите поговорить?
Молчание.
Она знает, что нельзя вешать трубку, нельзя обрывать связь, пока этого не сделал сам звонящий.
Наконец голос, приглушенный, но определенно мужской, произносит:
— Я кое-кого убил.
Джанет прилаживает телефонную трубку между шеей и плечом, прикрывает микрофон правой рукой и щелкает пальцами левой. Абигайль открывает один усталый глаз и, заметив обеспокоенное выражение лица Джанет, спускает ноги с койки. Одеяла сваливаются на пол. Абигайль плетется через комнату и берет трубку параллельного телефона. Джанет убирает руку и спрашивает:
— Вы хотите поговорить об этом?
— Вы знаете убийцу апостолов?
— Прошу прощения, не поняла, — говорит Джанет.
Мужской голос, тусклый и непроницаемый, как будто собеседник говорит в носовой платок.
— Я спросил, вы знаете убийцу апостолов?
— Того, о ком писали во всех газетах?
— Да.
— Да. Я знаю, о чем вы говорите.
— Это я.
«Ну конечно, — думает Джанет. — Ты и еще тысячи придурков, обрывающих телефоны полиции».
— Вы ведь не верите мне, правда? — произносит незнакомец, словно откликаясь на скептицизм Джанет.
В курсе подготовки самаритян подобные ситуации не предусмотрены. Их учат общаться с людьми, которых оставили любимые, с подростками, которые полагают, будто прыщики или угри — это конец света. Но что можно ответить человеку, заявляющему, что он самый разыскиваемый в Британии убийца? Джанет произносит первую заученную фразу, которая приходит ей в голову:
— Вы хотите поговорить об этом?
— Копам обо мне известно, но остановить меня они не в силах. Кроме того, я убил больше людей, чем они думают.
— Вы убили больше людей?
— Верно.
— Насколько больше?
— Еще двое убиты сегодня ночью. В течение трех последних часов. Вот почему я звоню.
— Почему?
— Чтобы сказать, где их найти. В общем, где найти одного из них. Я рассудил, что по крайней мере об этом человеке вам следует узнать.
— Почему?
— Потому что он работает у вас.
Джанет с трудом сглатывает и пытается увлажнить слюной неожиданно пересохший рот.
— Кто он? — спрашивает она. — Кого вы убили?
— Его зовут Джуд Хардкасл. Вы его знаете?
— Боюсь, мы не можем обсуждать подробности…
— Да мне в общем-то все равно, знаете вы его или нет. Он здесь, со мной, в своем доме, и я его убил. Вам нужен адрес?
— Да.
— Уэствик-Гарденс, двенадцать. Квартира на первом этаже. Не помню номера, но снаружи припаркована красная «тойота». Вы поняли?
— Да.
— Повторите.
Она повторяет.
— Хорошо. Джуд будет там, когда вы придете. Но меня уже не будет.
— А как насчет другого? Того, кого вы убили?
— Слишком поздно. Его не стало.
Джанет охватывает дрожь. Девушка пробегает рукой по волосам и чувствует натяжение кожи на голове.
— Господи боже мой, — шепчет Абигайль.
— Именно. Я позвоню Алексу, — говорит Джанет. Алекс 192 возглавляет их Самаритянский центр.
— А может, пойти прямо в полицию?
— Сперва нужно сообщить Алексу. Это займет пару минут.
Джанет пробегает пальцем по расписанию дежурств, находит номер домашнего телефона Алекса и набирает его. Три гудка, четыре, пять, Алекс с трудом выбирается из тумана сна. Дожидаясь ответа, Джанет ищет в списке волонтеров Джуда Хардкасла. Его имени там нет.
— Да? — Голос у Алекса сонный и раздраженный.
— Алекс, это Джанет семьсот сорок девять. Нам только что поступил странный телефонный звонок.
Она не утруждает себя извинениями в связи с тем, что разбудила его. Алекс прекрасно понимает, что никто из волонтеров не стал бы звонить ему без четверти пять утра, не имея на то серьезных оснований.
— Нам только что позвонил человек, который говорит, что он убил Джуда Хардкасла.
— Джуда Хардкасла?
— Да. Он сказал, что этот Джуд работает у нас, но в списке я такого имени не нашла.
— Он занимается паблисити и связями с общественностью, а на телефонах не сидит уже с полгода. Поэтому его нет в графике дежурств.
— Ясно. Так или иначе, тот человек продиктовал мне адрес. Дать тебе?
— Пожалуйста.
Она зачитывает в трубку данные.
— Хорошо, — говорит Алекс. — Это у меня под боком. Я схожу посмотрю.
— Как ты думаешь, не следует ли позвонить в полицию?
— Нет. Пока нет. Вполне возможно, что тебе звонил какой-нибудь чокнутый, и вряд ли нам нужно, чтобы к дому Джуда нагрянул целый эшелон полицейских машин и копы ни с того ни сего вытряхнули его из постели и переполошили всех соседей. Я загляну туда сам. У меня это займет десять минут. Спасибо, что позвонила.
70
Когда звонит телефон, Ред уже не спит.
Он почти и не спал. Путающиеся мысли отскакивают от темноты и кружатся вокруг постели, которую он делил со Сьюзен. Его преследуют начертанные на тенях ночи лица. Паркин, с грохотом падающий на пол, со сцепленными позади стула руками; Дункан, с вызовом поносящий гомосексуалистов; Эрик в тюремной камере. Этот, последний, подобен Дориану Грею — он выглядит точно так же, как пятнадцать лет назад, когда Ред видел его в последний раз. А вот на фотографиях, которые Ред держит под замком, вместе с неприятными для него газетными вырезками, лицо Эрика стареет.
