– Что касается той части, что ты влюбился в нее, должен признать, это приходило мне на ум, но это не было моей целью. По правде сказать, Куин, я любил тебя мальчишкой, очень любил, но все, что я знаю, это что ты вырос весь в отца. И в этом случае Мэдди должна была утопить тебя, вместо того чтобы просто подтрунивать над тобой.
– Мне это не нравится, – ровным голосом произнес Куин.
– Именно поэтому я и не собирался говорить тебе об этом.
Куин сел напротив дяди.
– И что заставило вас передумать?
– Вот это. – Малькольм вытащил из кармана сложенный во много раз лист бумаги и разгладил его. – Последнее письмо от Мэдди.
– Дайте мне взглянуть на него, – потребовал Куин.
– Большая его часть не касается тебя, – ответил дядя. – Но эту часть ты, полагаю, должен услышать. – Он поднес письмо к глазам. – «Меня посещает Чарлз Данфри, и хотя я сомневаюсь, что он влюблен в меня, как заявлял об этом раньше, по крайней мере, он вежлив и внимателен. При…»
– Подлец! – прорычал Куин, и Малькольм поднял на него глаза.
– Тихо. «Принимая во внимание, что у Куина есть обязательства и что я не хочу больше доставлять ему беспокойства – их из-за меня у него уже достаточно, – вернуться к исходному положению дел, возможно, будет самым мудрым решением». – Он поднял глаза. – Там есть еще продолжение, но именно эта часть письма особенно обеспокоила меня.
Куин вскочил на ноги и возобновил свою беготню по комнате. Он знал, что она так думала, но услышать это, облеченное в такие слова… Слова звучали так грустно, что у него возникло страстное желание тотчас подойти к ней и заключить в объятия.
– Она не выйдет за него замуж, – заявил он.
– Что ее остановит?
Куин взглянул с высоты своего роста на дядю.
– Я. – Он направился к двери. – Надеюсь, вы не так уж устали с дороги, чтобы не отправиться со мной нанести визит, – бросил он через плечо. – Я знаю, кое-кого, кто будет очень рад вас видеть.
Мэдди очень нуждалась в союзнике. Она взглянула на отца, пытаясь не разглядывать его пристально, пытаясь быть разумной и изо всех сил стараясь удержаться от того, чтобы не выбежать из парадной двери и не останавливаться, пока не достигнет Уайтинг-Хауса и Куина.
– Ты слушаешь меня?
– Да, отец, я слушаю.
– Так что, ты примешь предложение Чарлза, когда он придет сегодня?
– Я еще не решила, – сказала она, и ее спокойствие граничило с гневом. Что бы она ни пережила за последние пять лет, это, похоже, совсем не изменило образ мысли отца. И даже если она решит выйти замуж за Чарлза, это будет ее собственное убеждение.
– Ты слишком хороша для него, да? – спросил он с сарказмом.
Мэдди пожала плечами:
– Я не люблю его.
– Ты не… какое, черт побери, это имеет значение? Ты думаешь, я люблю твою мать?
Мэдди оставалось только надеяться, что Джулия Уиллитс не слышала этих слов.
– Хотелось бы надеяться, – сказала она, и голос ее слегка задрожал. – Она добросердечная и славная женщина.
– И очевидно, слишком мягка с тобой.
Негодующий ответ Мэдди, несомненно, привел бы к тому, что ее вышвырнули бы из Уиллитс-Хауса, но прежде чем она успела открыть рот, Эверетт постучал в дверь библиотеки.
– В чем дело? – проворчал виконт, откровенно недовольный тем, что прервали его тираду.
– Два посетителя к мисс Уиллитс, – сообщил дворецкий.
– Кто это? – мрачно спросил лорд Халверстон.
– Мистер Бэнкрофт и маркиз Уэй…
– Мистер Бэнкрофт? – воскликнула Мэдди, вскочила на ноги и бросилась мимо удивленного дворецкого, чуть не сбив того с ног. – Извини, Эверетт.
– Все в порядке, мисс.
В холле стояли двое мужчин, и это остановило ее.
– Мистер Бэнкрофт, вы стоите?
– Более-менее, – усмехнулся он. – Как ты, моя дорогая?
Мэдди заспешила к своему бывшему хозяину и обняла его.
– Я так рада, – прошептала она, и по щекам ее катились слезы. – Я так рада!..
– Ну вот, это настоящее приветствие, – сказал Малькольм, отвечая на ее объятия.
