– У вас есть опекун, – сказал тот, передавая брату бокал портвейна. – Вчера я говорил с Элоизой. Она горит желанием предложить свою помощь. Мы должны были встретить ее сегодня за ленчем, но она прислала записку, прося отложить встречу до завтра.
– Элоиза? – удивленно переспросил Рейф.
– Да, Элоиза. Ты не устал после своего длительного путешествия?
– Из Бристоля? Да нет. – Рейфел взглянул на брата, затем встал, предложив герцогине руку. – Мне нужно наверстать упущенное и узнать все светские сплетни, моя дорогая, – сказал он, когда она поднялась. – Не люблю смеяться не над теми людьми.
Они вышли из комнаты, хотя герцогиня нарочно оставила дверь приоткрытой. Куин несколько секунд смотрел им вслед, затем сделал глоток портвейна и повернулся к Мэдди.
– Итак?
– Что – итак?
– Вы позволили Рейфу уйти, оставив безнаказанно его откровенный снобизм, в то время как я не могу даже взглянуть на четвертого лакея лорда Баттона без вашего осуждения, если не знаю его имени и есть ли у него дети.
– Я не такая уж плохая, – запротестовала Мэдди, удивляясь, почему ей и в голову не пришло рассердиться на Рейфела.
– Вы именно таковы.
– Нет. – Она встала. – Я собираюсь отправиться спать. Спокойной ночи.
Он молчал какое-то время, глядя в сторону окна.
– Спать? – наконец повторил он. – Я думал, ночь будет только прологом.
Мэдди бросила на него взгляд исподлобья, и сердце ее опять забилось как одержимое.
– Что вы имеете в виду?
– Я думал, что поздно вечером вы и начнете принимать своих почитателей. – Выдержав ее озадаченный взгляд, он шагнул к ней. – Мужчин-визитеров, – добавил Куин.
Неожиданно она поняла, что он имел в виду.
– Перестаньте, Куин. Я думала об этом, и это – глупая затея.
– Не думаю, что у вас есть выбор. – Он поднял руку и коснулся ее щеки. – Надеюсь, что могу быть первым вашим визитером сегодня вечером.
Мэдди вздрогнула от его прикосновения, затем шлепнула его по руке.
– Я не шучу, Куин. Оставьте меня в покое.
Он схватил ее за руку и притянул к себе.
– Я ведь предупреждал вас относительно недопустимости физических действий, – проворчал он. – Оскорбите меня.
Она быстро вздохнула, рассерженная и одновременно испытывая подъем.
– Я ожидала, что вы джентльмен, милорд. Очевидно, я ошибалась, думая, что вам свойственны угрызения совести.
Куин поджал губы.
– Полагаю, это только начало. Вы можете выступить куда лучше.
Он был прав. Если оскорбление – единственное оружие, которым ей дозволено пользоваться, нужно придумать что-нибудь похлеще.
– Я попытаюсь собраться, милорд, – сказала она. – Но сегодня я устала.
Куин пристально вгляделся в ее лицо, затем слегка поклонился.
– Как хотите, но мы еще не закончили. Я не собираюсь сдаваться.
Поднимаясь в свою спальню, Мэдди размышляла, относились ли слова Куина к ее затруднениям или к ней самой, и не знала, на что надеяться.
Возможно, для Мэдди Уиллитс светский сезон начался неблагополучно, но у Чарлза Данфри дела обстояли еще хуже.
Мистер Уитинг из английского банка дважды приходил в Данфри-Хаус и во второй раз даже не удосужился проявить элементарную вежливость. Чарлз прекрасно понимал, что, если удача за карточным столом или в коммерции в самом скором времени не повернется к нему лицом, вся его собственность перейдет к банку.
Он с большим интересом прочитал записку от Элоизы Стоуксли. Он ничего из нее не понял, но тот факт, что дочь графа Стаффорда написала ему, привлек его внимание. Он не имел представления, что означали слова «предмет взаимного интереса», но горел желанием выяснить это.
Чарлз планировал нанести визит лорду Уоллингу, чтобы попытаться убедить старого дурака простить хотя бы часть карточного долга за последний год по расписке в тысячу фунтов стерлингов. Вместо этого он надел строгую серую куртку и – с нетерпением стал ждать приезда леди Стоуксли.
Двадцать минут спустя домоправительница ввела Элоизу Стоуксли в его убогую гостиную. Чарлз встал и взял ее руку.
– Миледи, должен признаться, что это неожиданное удовольствие для меня.
