— Ты выжил из ума, Логан. Ты маньяк.
Логан сильно встряхнул его.
— Говори, черт бы тебя побрал.
— Отвали, — прошипел тот.
Логан отпустил руки.
— Давай катись отсюда, — сказал Шейн, потирая предплечье, — ползи обратно в свою дыру. А мне надо кое-что починить на кухне.
— Я никуда не уйду, пока ты не скажешь мне правду.
— Элис, — вдруг закричал Шейн.
Взглянув наверх, Логан увидел миссис Шейн, стоящую в ужасе на лестнице.
— Позвони в полицию, — велел Шейн. — Лучше в федеральную. Скажи, что тут один псих угрожает правительственному служащему.
Элис метнулась в другую комнату.
— Клянусь, — тихо произнес Логан, — ты не отвертишься.
— Конечно, отверчусь. Кто-то из нас победитель.
Вдруг Логан сильно ударил его кулаком в лицо.
Шейн рухнул на пол, и тонкая струйка крови потекла из носа.
— О’кей, — пробурчал Шейн, намеренно растирая рукавом глаз. — Нечестный удар. Ты и в бою так же честен, как в лаборатории. — И он снова закричал жене: — Элис, скажи, чтобы поторопились. И еще скажи, что у него белый потрепанный «форд», куча дерьмового железа.
Повернувшись, совершенно без сил, Логан вышел. Шейн остался лежать на полу, глядя вслед Логану, отъезжавшему от дома. Потом, с трудом встав на ноги, пошел в кабинет. Неужели в его адресной книге нет телефона институтского фармацевта?
— Да вот он! — Схватив трубку, Шейн набрал номер.
Кто-то преследовал его! В этом Логан не сомневался. Почти пятьдесят миль от начала шоссе Нью- Джерси, от Делавера до Трентона, фары держались все время на одном расстоянии. Преследователь перестраивался из ряда в ряд, как и он, точно так же переключая скорости.
Выехав на пандус и остановившись, он не вышел из машины, а просто сидел и ждал, глядя в зеркало. Ничего, кроме нескончаемого потока машин, выныривавших из ночи и снова нырявших в ночь.
Посидев минут десять, он дал задний ход и снова выехал на шоссе.
Он включил радио, чужие голоса успокаивали, хоть это и были репортажи об убийствах. Они хоть немного рассеивали одиночество.
Но, как только он выехал из Нью-Брунсвика, преследователь вернулся. Или — он уже не был уверен — это другая машина. Она ехала за ним десять или пятнадцать минут, но, когда Логан сбросил скорость, желая съехать с шоссе номер 8, тот, прогудев, пронесся мимо, семейный фургончик «вольво».
Господи, да неужели он действительно сходит с ума?
Внезапно Логана озарило: в последние два дня он спал по четыре-пять часов. И это просто реакция. Его охватила жуткая усталость.
Может, остаток ночи провести в мотеле? Ну уж нет. До города полтора часа. И потом — для чего облегчать им задачу?
Остаток пути он несся по правому ряду, выдавая пятьдесят пять миль в час. Оставив машину на стоянке, поймал такси и был дома в час тридцать.
Красная лампочка сбоку от кровати сообщала, что ему оставлено одно сообщение на автоответчике. Он не удивился, услышав голос Переса.
— Эй, Логан? Ну что ты со мной вытворяешь, старик? Дай о себе знать, как только вернешься. Немедленно. Не важно когда.
Скинув туфли, Логан упал на кровать. Интересно, который час теперь в Италии? Но, прежде чем успел вычислить, уже спал.
В этот самый момент Сеф Шейн, наоборот, пребывал в сильном возбуждении. Глаза его бегали от одной истории болезни к другой. На каждой аккуратно наклеен ярлычок и черным написано: Роум, Кобер, Уильямс, Дитц.
Он снова вчитался в результат вскрытия Дитц, почти идентичный Уильямс и Роум: «Скоротечный печеночный некроз… плевральное излияние… перикардиальная тампонада…»
Каждая из этих женщин умерла внезапно, за несколько часов перейдя от сравнительно нормального состояния к полной физиологической декомпенсации. Их печень вдруг прекратила работу, легкие перестали функционировать, сердце ослабело до безнадежности. А что с Кобер? У нее была позитивная реакция, как и у других? Но почему в ее случае не пошел такой разрушительный процесс?
Он улыбнулся про себя. Очень плохо, что она не умерла. Тогда бы у него был отчет о вскрытии и он мог бы сравнить.
Шейн внимательно изучил все истории болезни.
Все похожи. Кобер не пропустила ни одного вливания. У него было над чем поразмышлять, если бы она пропустила. И доза у нее не была меньшей: как и остальные, она получила полный курс соединения Q. Два грамма каждые две недели в течение четырех месяцев.
Лениво он листал историю болезни Кобер. Потом в третий раз вытащил снимок. Подержал на свету. Восемь снимков пациентки. Гомогенная печень занимала почти целиком один снимок. На следующем он увидел верхний полюс левой почки, ворота почки, выемку, куда входили и откуда выходили кровеносные сосуды. Потом… минуточку. А это что? А где же верхний полюс правой почки?
Быстро Шейн вернулся к заметкам, сделанным после первого обследования. Вот оно, подтверждение. У этой женщины только одна почка.
Шейн отложил историю болезни и откинулся на спинку кресла. На первый взгляд — ничего особенного. На самом деле — как раз наоборот. Как и многие лекарства, соединение Q очищалось почками. Поскольку одной не было, значит, Кобер получила больше лекарства, чем другие. А не меньше. И, если бы оно оказалось таким токсичным, как они решили, она умерла бы раньше других.
Он закинул руки за голову и закрыл глаза. Начиналось самое интересное.
Он еще не мог сформулировать ответ, но близко подходил к этому.
Логан проснулся, как от толчка. Телефон прозвенел у самого уха. В темноте он нащупал трубку.
— Боже мой, Рубен, дай же поспать. Который час?
Но на другом конце провода стояла тишина.
— Рубен?
И он услышал, как кто-то повесил трубку.
Сон ушел. Он набрал номер Переса и разбудил друга.
— Дэн? — прохрипел тот сонным голосом. — Ты вернулся?
— Очень поздно.
— А чего ты только сейчас звонишь?
— Рубен, слушай, творится что-то странное. — Неожиданно пришла мысль: а если телефон прослушивается? — Подожди, сиди на месте.
— А куда я денусь?
Логан швырнул трубку, побросал веши в дорожную сумку и выскочил за дверь.
— Рубен? — повторил он через десять минут из телефона — автомата.
— Логан, ты отравляешь мне жизнь.
— Сиди дома, я еду.
Он вскочил в отходящий поезд и поехал через Канал-стрит вместе с первыми утренними пассажирами, отгородившись от них газетой «Нью-Йорк таймс».
Поездка до 201-й улицы заняла у него не меньше получаса. Еще не было семи, когда он нажал на кнопку звонка в доме Переса и снова разбудил его.
— Слушай, Рубен, мне, конечно, жаль, — он глядел на друга, стоя в маленькой гостиной, — я знаю,
