— Значит, так, — подвел итог судья, — с вами, конечно, интересно, но я думаю, что большое жюри решит это дело лучше меня. Я передаю его в Уайт-Плейнс.
— Понятно, — кивнул Томасси, прикидывая, как ему сдержать Урека, когда тот услышит решение судьи.
— Надеюсь, мы расстаемся друзьями. — Судья неторопливо загасил сигару. — Вам, несомненно, ясно, Джордж, что я не могу оставить его здесь. — Он сунул руки в рукава мантии, которую подал ему Меткалф.
— Разумеется, — нахмурился Томасси, взглянув на прокурора. Тот уже выбыл из игры. Ему оставалось лишь передать свои записи в суд округа.
Судья прошел в зал, и шум мгновенно стих.
— Только после вас, — сказал Томасси, пропуская Меткалфа вперед.
Быстрым шагом он подошел к Уреку, который стоял, как и все присутствующие, ожидая, пока судья займет свое место. Судья Клиффорд сел. Остальные последовали его примеру.
— Возьми этот блокнот, — прошептал Томасси. — Напиши имена и адреса твоих приятелей, которые были с тобой в тот вечер у школы. Телефонные номера, если ты их помнишь. И как они выглядят.
— Я сообщил сторонам, — начал судья, — что имеющиеся в нашем распоряжении сведения указывают на то, что я должен передать дело в Уайт-Плейнс. Обвиняемый отпускается на поруки. — И, подводя черту, он стукнул молотком по столу.
Урек так усердно писал, что не слышал слов судьи. Но его рассерженные родители сразу направились к адвокату. Томасси поднялся им навстречу.
— Поговорим обо всем у вас дома, — сказал он Полу Уреку.
— Обойдемся без кофе. — Томасси вошел в гостиную, подошел к столу и сел на один из стульев, стоявших вокруг него. — Перейдем к делу.
— Все очень плохо? — обеспокоенно спросил Пол Урек.
— Мне трудно дать однозначный ответ. Я довольно быстро понял, что судья не собирается классифицировать совершенное правонарушение как обычную драку. Клиффорд далеко не глуп. Его очень насторожила цепь, которую можно рассматривать как потенциально смертоносное оружие. Но… — он почувствовал, как родители Урека подались вперед, ловя каждое слово. — Я думаю, что показания Джафетов и этой девушки не причинят нам вреда. Меня немного смущает медицинская сестра. Но есть еще одно препятствие. Меткалф говорил, что один из твоих друзей согласился признаться в совершенном правонарушении. В обмен на компрометирующие тебя свидетельские показания ему поставят в вину лишь мелкое хулиганство.
— Они не посмеют! — воскликнул Урек.
— Мы должны смотреть правде в глаза. Кто-то может решиться и на это. К сожалению, в Уайт-Плейнс нам придется иметь дело не с таким дундуком, как Меткалф. В офисе окружного прокурора работают умные и честолюбивые парни. Впрочем, там у нас будет и большое преимущество.
Родители Урека явно не понимали, на что надеялся адвокат.
— В Оссининге мне пришлось бы убеждать судью. Это довольно сложно. В Уайт-Плейнс решение будет принимать жюри присяжных. И, поверьте мне, куда проще доказать невиновность Урека нескольким, чем одному человеку.
На лице Урека появилась слабая улыбка.
— Но мне это обойдется дороже, не так ли? — пробурчал его отец.
— Об этом не беспокойтесь, — ответил Томасси. — Если дело мне нравится, я беру меньше. Мы договоримся.
— Спасибо, — поблагодарил его Пол Урек.
— И еще. Мне позвонил психиатр из Нью-Йорка, которого по какой-то причине заинтересовал этот случай. Я бы хотел, чтобы он поговорил с вашим сыном. В зависимости от того, что он выяснит, мы, возможно, привлечем его как свидетеля. Хорошо?
Сидевшее напротив семейство Уреков согласно кивнуло, хотя Томасси и предполагал, что они не поняли, о чем идет речь. Он подумал, что лучше не говорить о невменяемости, если учесть, что в случае смерти младшего Джафета ему не осталось бы ничего другого, как настаивать на том, что в момент правонарушения его клиент не ведал, что творит.
— Фамилия доктора — Кох. Я позвоню ему и скажу, что вы согласны на его приезд. — Томасси повернулся к подростку. — Запомни одно. В Уайт-Плейнс нам будет легче. Не упусти этот шанс. Не убегай из дома. Не наживай себе новых неприятностей.
К дому Урека доктор Кох приехал на такси. Водитель попросил семьдесят пять центов. Доктор дал ему доллар, надеясь, что этого достаточно. Когда такси отъезжало, водитель приветственно помахал ему рукой.
Пожав руку отцу и матери (он никак не мог запомнить, что в Америке не принято обмениваться рукопожатием с женщиной), доктор Кох познакомился и с Уреком, который держался на почтительном расстоянии, не подходя ближе чем на десять футов, и лишь кивнул на приветствие доктора. Тот отказался от кофе, и после нескольких ничего не значащих фраз родители вышли из гостиной, оставив его наедине с подростком.
— Мистер Томасси сказал, что я должен поговорить с вами, — начал Урек.
— Если только вы этого хотите, — ответил Кох и тут же добавил: — Не пойти ли нам погулять?
— Куда?
— Давайте просто пройдемся.
— Они думают, что я убегу, если выйду из дома.
— И куда бы вы убежали?
— Я не собираюсь убегать.
— Я вам верю. Но тогда почему бы нам не прогуляться. Сейчас не холодно.
— Я только возьму пальто.
Что, если мальчик убежит, думал Кох. Томасси говорил, что это возможно. Когда они выходили из дома, в прихожей появился Пол Урек.
— Все в порядке, — успокоил его Кох. — Мы немного погуляем и вернемся обратно.
Они шли по дорожке, засунув руки в карманы. Под ногами скрипел снег. Урек не знал, что сказать, хотя и понимал, что молчание Коха означало приглашение к разговору.
Когда повернули за угол, им пришлось идти ближе друг к другу, так как дорожка стала уже.
— Как вам в школе? Нравится?
Урек ненавидел такие вопросы.
— Что бы вы хотели услышать?
— Правду.
— Ну…
— Смелее.
— В школе скучно.
— Всегда?
— Почти.
— И чья в этом вина?
— Учителей, — подумав, ответил Урек.
— Они такие зануды?
— Там есть интересные предметы, но их так преподают, что поневоле заснешь.
— А вы спите по ночам?
Урек рассмеялся.
— Конечно.
— Скука — самый страшный враг человека.
Урек промолчал.
— А есть ли хоть один учитель, на уроках которого не тянет ко сну?
