Спорить Мило не стал.
— Вернемся к той неделе в Альбукерке. Где ты останавливался?
— В отеле «Ред руф».
— С кем?
— Я был один.
Ложь номер два.
— С кем разговаривал? Неделя — это долго.
— Ну… с официантками из «Эпплби и чили». С барменом. Так, ни о чем. — Он вздохнул. — Я их, наверное, пугал.
Несколько секунд они смотрели друг на друга, один в костюме, другой голый, потом Фицхью сказал:
— Мы все проверим, Мило. Иногда тебе будет казаться, что мы проверяем твою память. Но нет. Это будет испытание на правду. — Он щелкнул пальцами под носом у Мило. — Ты меня понял?
Мило кивнул и сморщился от боли.
— Два стула, — бросил через плечо Фицхью, и второй охранник, решив, что приказ обращен к нему, вышел из камеры. — Джон, далеко не уходи.
Джон коротко кивнул, собрал чемоданчик и тоже вышел. Больше всего он походил на торговца энциклопедиями в конце трудного дня, почему-то забрызганного кровью.
Охранник вернулся с двумя алюминиевыми стульями и помог Мило сесть. Фицхью тоже сел, а когда Мило повело и он свалился со стула, распорядился доставить еще и стол. Помогло. Теперь Мило падал не на пол, а на гладкую белую поверхность, оставляя на ней кровавые полосы.
— Расскажи мне все с самого начала, — сказал Фицхью.
В первый день допрос продолжался почти пять часов и касался событий с четвертого по восьмое июля: встреча с Тигром, злосчастная командировка в Париж и возвращение. Мило уложился бы и в меньшее время, но Фицхью часто останавливал его, уточняя детали. После рассказа о самоубийстве Тигра в Блэкдейле Фицхью, раздраженный тем, что Мило снова едва не сполз со стула, похлопал по столу.
— Для тебя это стало сюрпризом?
— Что?
— Сэм Рот, аль-Абари, как там его еще. Что он был Туристом.
— Конечно.
Мило снова уронил голову, но теперь успел подложить руку.
— Итак, что же получается. Тигр — профессионал с самой дурацкой кличкой, какую мне только доводилось слышать, — приезжает в Штаты с единственной целью поболтать с тобой, а потом раскусывает ампулу с ядом.
Мило кивнул.
— Тогда вопрос. Как твое досье, которое должно храниться в режиме особой секретности, попало в его руки?
— Досье ему передал Грейнджер.
— Вот как! — воскликнул Фицхью, откидываясь на спинку стула. — Может, я не расслышал? Ты утверждаешь, что Том работал с Тигром? Смелое заявление.
— Похоже на то.
— А Сэмюель Рот? Ты сидел и смотрел, как он принимает яд буквально у тебя на глазах, и ничего не предпринял? Не остановил его, хотя и знал, что он располагает важнейшей информацией?
— Я не успел. Все произошло слишком быстро.
— А может быть, ты и не хотел его останавливать? Может быть, ты хотел, чтобы Тигр умер? Может быть — и это уже интересно, — ты знал про капсулу и даже сам раздавил ее за него? Он ведь был слаб, сопротивляться не мог, а на его лице полно твоих отпечатков. Ты парень сильный, тебе это большого труда не составило. Может быть, ты даже сделал это по приказу Тома Грейнджера, почему бы и нет? Ты же готов обвинить беднягу во всех грехах.
Мило промолчал.
Он рассказывал об инструктаже у Грейнджера перед вылетом в Париж, когда Фицхью снова остановил его.
— Значит, ты все-таки спросил насчет Тигра?
— Да, но он не захотел отвечать. Хотя разве так уж трудно показать досье? Я так и не понял, в чем дело. Тогда не понял. Оно попало ко мне гораздо позже.
— Попало? Что попало? — Мило не ответил. Фицхью отодвинулся от стола, закинул ногу за ногу и кивнул. — Мило, я знаю, что он показал тебе досье. Когда ты вернулся из Парижа. Надеюсь, ты не думаешь, что если я завербовал Бенджамина Майкла Харриса, то и сам каким-то образом со всем этим связан. В нашей стране ошибка вербовщика преступлением не считается.
Мило смотрел на Фицхью и думал, как назвать то, что он скажет дальше, — ложью или упущением. Иногда грань бывает так тонка.
— Нет, не думаю. Я знал, что секретность нельзя объяснить только тем, что в досье упоминается ваше имя. Том ведь не был с вами заодно.
— Верно. Он был заодно с Тигром.
— Поэтому я и сообразил не сразу, — объяснил Мило. — Грейнджер дал досье, чтобы сбить меня со следа. Хотел, чтобы я к вам присмотрелся.
Фицхью согласно кивнул.
Продолжили. Фицхью по-прежнему то и дело останавливал Мило, требовал разъяснений или изображал замешательство. Когда Мило упомянул, что задержался в Париже из-за возникших сомнений, Фицхью сказал:
— Ты же видел улики. Эйннер показывал фотографии.
— Да, но что они доказывали? Кто кого снабжал информацией, Энджела Герберта Уильямса или Герберт Уильямс Энджелу? Может быть, ее втягивали в чью-то игру? Или Уильямса встревожило ее расследование, и он вел за ней слежку? А возможно, она действительно продалась, и рыжебородый управлял и Тигром, и Энджелой, а информацию сливал китайцам? Если так, то кого он представлял? Один человек провернуть такую операцию не мог. Герберта Уильямса могли водить китайцы.
— Господи, какая-то китайская головоломка.
— Да уж.
Зазвонил телефон. Фицхью ответил — покивал, пару раз хмыкнул и дал отбой.
— Послушай. День был долгий, и ты показал себя молодцом. Продолжим завтра, ладно? Копнем поглубже. — Он хлопнул по столу — со своей, чистой стороны. — Отличная работа.
— Так может, мне дадут поесть? — спросил Мило.
— Конечно. И одежду приличную найдем, — пообещал Фицхью и, отодвинув стул, с улыбкой поднялся. — Я весьма доволен. Весьма. И детали… они придают всей этой грязи человеческое лицо. Думаю, завтра мы поработаем как раз над человеческим лицом. Возьмем, к примеру, Тину. Может быть, обсудим ваши отношения. Поговорим о вашей приемной дочери.
— Дочери, — вставил Мило.
— Что?
— О дочери. Не о приемной дочери.
— Верно. — Фицхью поднял руки, признавая свою неправоту. — Как скажешь, Мило.
Глядя в спину выходящему из комнаты инквизитору, Мило вспомнил инструкции Примакова.
«Всего-то трижды соврать, Мило. Ты врал всю свою жизнь, так стоит ли изменять себе сейчас?»
8
— Не хотела бы вас пугать, — тихонько сказала Джанет Симмонс, когда Тина вернулась домой. — Мы нашли дедушку Мило по материнской линии, и я полагаю, вам нужно поехать со мной.
