не мог ее отшить.
Фама улыбнулся:
– А ведь классная баба, скажи, Джимми. Да или нет? Я иногда утешаю ее… раза два-три в неделю.
Манджино зевнул.
– Ты в лучшей форме, чем я. С тех пор как я вышел на волю, я и десяти раз не тренировался.
Фама присел на вторую снизу ступеньку лестницы.
– Если она тебе надоела, если хочешь отсюда съехать, я тебе помогу, – сказал он. – Я могу поселить тебя на какой-нибудь яхте, которая стоит на приколе в Милл-Бейсн или Хауэрд-Бич. Там, когда ты сделаешь дело, тебя примут в семью.
– Дай мне еще денек-другой, – попросил Манджино. – Отсюда удобно всюду ходить и ездить. А из Милл-Бейсн ведут всего две дороги.
– Ладно, – согласился Фама. Он подождал еще несколько минут, пока Манджино заканчивал одеваться.
Манджино застегнул «молнию» на брюках и показал наверх, за спину Фамы:
– Уверен, что со мной ничего не будет, когда ее муженек выйдет из тюряги? Тебе-то ничего не грозит, ты кровный родственник и все такое, а я – посторонний.
Фама отмахнулся.
– Он не выйдет на свободу еще семь лет, – успокоил он. – Если только его не сдаст кто-то из его же ребят и ему не прибавят срок.
– Да ведь слухи распространяются быстро, – возразил Манджино.
– Не парься, – посоветовал Фама. – По-твоему, только мы с тобой обхаживаем его женушку?
– Почему она такая? Я имею в виду – легко доступная.
– Когда Ронни с ней познакомился, она была танцовщицей, – сказал Фама.
Манджино недоверчиво покачал головой.
– Так мне говорили, – продолжал Фама. – На такой нельзя жениться, верно? Она – путана. Не умеет хранить верность. Она ничего не может с собой поделать.
Манджино вытянул из-под кровати обувную коробку, поставил ее на кровать и откинул крышку.
– Вот, выбирай, – предложил он, снимая сверху тряпку.
В коробке лежали четыре пистолета. Фама ткнул пальцем в один из них.
– Давай браунинг, – распорядился он.
Манджино вынул из коробки браунинг и «беретту». Браунинг он протянул Фаме, а «беретту» сунул себе за пояс.
– Ты уверен, что корейцы объявятся? – спросил Фама. – Вдруг их там не будет? Мне не хочется повсюду таскать с собой эту штуку.
Манджино поднял вверх палец:
– Если верить Юджину, у них должно быть много кокаина. Очень много. Посмотрим. А насчет времени… кто знает? Пока, до вечера, у меня еще две встречи, на которые я пойду один.
– У меня тоже встреча, которую нельзя пропустить. – Фама в досаде рубанул рукой воздух. – Джо Шарп требует отчета. Он боится, что ФБР прослушивает наши разговоры. Поэтому мы гуляем по променаду. Джо заставляет нагибаться и шептать ему в ухо. А уши он чистит не всегда. Иногда они просто до ужаса грязные.
– Иными словами, в ближайшее время тебя здесь не будет, – сказал Манджино. – Ты уходишь.
Фама пожал плечами:
– Ненадолго.
– Тогда с лысым я разберусь сам, – сказал Манджино. – А как насчет парикмахера? Берешь его на себя?
Фама поднял брови.
– Извини, но кто из нас состоит в мафии?
Манджино уже поднимался по лестнице, но, услышав слова Фамы, развернулся к нему.
– Ты, – кивнул он. – Так берешь на себя парикмахера, важная шишка?
– Я думал, мафиози не трахают друг у друга жен, – заметил Павлик.
– Нет такого закона, который бы они не нарушали, – ответил Денафриа.
Они перегнали микроавтобус подальше от дома и теперь наблюдали, как Джимми Манджино и Джек Фама выходят из высокого кирпичного дома. Оба мафиози сели в красный «понтиак», припаркованный на другой стороне улицы, наискосок от дома.
– Разве Сарпетти не собирает дань с игорных домов и ростовщиков? – спросил Павлик.
– Да, – кивнул Денафриа. – Занимается, так сказать, более почтенной отраслью рэкета. – Он списал номера машины, в которую сели мафиози.
– Пойдем навестим красотку, – предложил Павлик.
– Кого, миссис Дичикко?
– Ну да, – кивнул Павлик. – Никогда еще не видел жену мафиози. По крайней мере, с близкого расстояния.
«Понтиак» быстро развернулся и поехал прочь. За углом он повернул налево. Павлик открыл дверцу и – Денафриа не успел ему помешать – выскочил из микроавтобуса. Он подошел к двери и несколько раз позвонил.
– Иду, иду! – отозвался изнутри женский голос.
Павлик расстегнул бумажник и поднес к глазку удостоверение. Розмэри Дичикко открыла дверь, не спрашивая, кто пришел. На ней ничего не было, кроме белого спортивного бюстгальтера и красных трусиков-танга.
Павлик вежливо улыбнулся:
– Доброе утро!
Увидев удостоверение, миссис Дичикко нахмурилась.
– Какое, на хрен, доброе, – ответила она.
– Хотите сказать, утро прошло неудачно? – уточнил Павлик.
Миссис Дичикко щелкнула пальцами.
– Что вам нужно?
– Полиция, – сказал Павлик.
– Ну да, поэтому у вас удостоверение. – Миссис Дичикко и бровью не повела, более того – вызывающе подбоченилась.
Павлик заставил себя не пялиться на ее бедра.
– Кстати, мадам, Джимми Манджино у вас?
– Нет.
– Знаете, где он?
– Нет.
– Был ли он у вас раньше?
– Не был.
– Вы уверены, мадам?
– Да.
Павлик потер подбородок и хмыкнул, снова глядя на ноги миссис Дичикко.
– Погодите, сейчас облегчу вам задачу, – заявила она, поворачиваясь и демонстрируя Павлику свой зад. – Ну, как?
– Чудесно, мадам.
– Что, мурашки пошли?
– Вот именно.
Миссис Дичикко изобразила улыбку.
– Тогда всего хорошего, – заявила она, захлопывая дверь у Павлика перед носом.
– Совершенно верно, – кивнул он. – Спасибо.
