- Как может быть обеспечено строжайшее единство воли, составляющее необходимое условие всякой твердой власти? - спрашивает Ленин и дает на этот вопрос такой ответ:
- Подчинением воли тысяч воле одного. Это подчинение может, при идеальной сознательности и дисциплинированности участников общей работы, напомнить больше мягкое руководство дирижера. Но оно может принимать и резкие формы диктаторства, - если нет идеальной дисциплинированности и сознательности. Но так или иначе, беспрекословное подчинение единой воле для... успеха процессов работы, организованной по типу крупной машинной индустрии, безусловно необходимо.
Так как 'идеальной сознательности' (увы!) в наличии не имеется, то вывод ясен: без 'резких форм диктаторства' не обойтись. [28]
...Среди серых зданий-развалюх - аккуратный белый особняк. 'Что это такое? '... Ну, разумеется, это то, чем только интересуются в царстве 'трудящихся'... Это - штаб, т.е. место, где разрабатываются способы, как принудить 150 миллионов народа (исходя из численности населения молодой советской республики - В.С.) трудиться не покладая рук, для того, чтобы 150 тысяч бездельников, именующих себя 'пролетариатом' (это так называемые партийные работники - В.С.) могли бы ничего не делать. Этот строй, как известно, называется 'диктатурой пролетариата'. [29] При всей общей антисоветской настроенности, как глубоко прав Шульгин в этих словах.
И никто не обратил внимания на то, что все наши преобразователи и революционеры видели в народе и стране только известный объект, известную данность, над которой они производили свой страшный опыт. Притом, какая удивительная самоуверенность! Во имя какой-то туманной, 'высшей и безусловной' цели требовалось производить эти опыты обязательно и принудительно!!!
Как производить их - в этом сами-преобразователи несогласны: сколько голов, столько систем и приемов. В одном только сходятся: в твердом намерении неумолимо действовать на мысль, сознание. [30]
Напрасно возражают им слабые голоса, что у человека не только ум, что у него есть душа, что именно в сердце у него та крепость, на которой ему надо строить всю свою жизнь.
Но нет, они все свое внимание обращают к мысли и вызывают ее к праздной, в сущности, деятельности в вопросах, давно уже решенных.
А спросили ли партийные руководители, спросили ли по настоящему, по совести, у народа, чего он сам для себя хочет, что он сам считает для себя благополучием? Нет, не спросили.
Огромный кусок мира - Россия - служит коммунистам в качестве объекта их неугомонных опытов на ярмарке партийного тщеславия. Вся эта 'народная' партийная политика - не более, как игра 'в народец'.
Большевики пришли к народу с готовыми планами переустройства жизни, со своими собственными планами, а народ им был нужен не более как материал, из которого они могли бы лепить по этим планам 'новый мир'.
Чтобы не быть голословным, приведем две цитаты из сочинений Ленина, в которых только политический слепец не заметит отношения партии к народу, определяющееся утилитарными партийными запросами.
'Мы не можем строить власть, если такое наследие капиталистической культуры, как интеллигенция, не будет использовано (разрядка наша В.С.)'. Эту мысль В. И. Ленин повторял неоднократно. [31] 'Мы', в данном случае - явно не интеллигенция. Интеллигенция - миллионы людей - нужна тем, кто скрывается за этим 'мы' только для того, чтобы ее использовать.
Ну, помимо интеллигенции, есть еще классы. Крестьянство, например.
К весне 1921 года, по определению В. И. Ленина налицо было 'недовольство громадной части крестьянства'. [32] Имеется в виду недовольство политикой военного коммунизма начала 20-х годов
Спустя некоторое время. 'Крестьянство находится теперь в таком состоянии, что нам не приходится опасаться с его стороны какого-нибудь движения против нас'. [33] Очевидно, что и здесь 'мы' и 'нас' ничего общего не имеют с народом.
На протяжении истории человечества кто только не выступал от имени 'трудовых масс', и кто только не являлся их 'благодетелями'. Теперь вот - коммунисты, которые по словам их вождя, в народе видят скорее оппозиционную силу, чем союзника...
Революция, на фундаменте которой строится социализм, тем опаснее, что ее горькая пилюля густо позолочена, что она к несчастному народу приходит под видом 'друга', 'избавителя'. Революция, однако, не такой уж 'платонический бессребреник', а требует для себя за труды 'мзды'.
Что же она требует? - Очень многого. Она требует, во-первых, жертв телом и кровью. Революция стремится к насильственному перевороту существующего строя, а такие перевороты немыслимы без крови. Революция начертала на своем знамени: 'История человечества есть история классовой борьбы'. Для нее грубый материализм, требование желудка - единственный фактор истории, почти исключительный кодекс жизни. В какую бы форму ни выкристаллизовывалась революция - национальную или интернациональную она одинаково гибельна. [34]
Революция - это разрушение, разложение... вражда... борьба одного класса против другого. [35]
Революция наполнена безумствами. Она умеет разрушать, а не созидать, умеет вырывать с корнем, но не сеять. [36]
Высшая справедливость, на завоевание которой большевики скликали народ фабричными гудками и которую завоевывали, перетягивая через трупы своих же русских собратьев, оказалась грудой обломков, хаосом, где бродит оглушенный человек. 'Жажду' - вот что испытывает он, хотя и не находит в себе смелости сказать это вслух. 'Жажду', потому что большевики выпили из его души последнюю каплю божественной влаги.
Рай, который грезился большевикам и во имя которого они наматывали кишки своих идеологических противников на свои кровавые штыки, а своих единомышленников превращая в живой механизм, в номер такой-то - человека в номер, - этот рай оказался призрачным, и уже в нем, этом мнимом раю, надвигается новая революция, пожалуй самая страшная из всех революций революция Духа. [37]
Всякая революция есть плод беззакония. [38] А всякое предприятие, в основу которого положено зло, лишено будущности или будущее его 'еще более ужасно, чем начало. 'От злого начала злой конец бывает'. [39] История полностью подтверждает это положение.
Мы твердо убеждены: грубая физическая (внешняя) сила является силой, как таковой, для бессознательного животного, а не для интеллектуально-духовного человека. 'Мысль убивать нельзя' - известный всем афоризм. Но кроме того мысль убить нельзя. И в этом, пожалуй еще больше истины.
Для духовного человека внешняя сила - бессилие. Во многих случаях для него значительно действеннее обычное человеческое слово. Поэтому, если человек сохранит то существенное, что отличает его от животного, если в человеке не угаснет его специфическая, животворная мысль, если ему не суждено, а мы в это твердо верим, прийти в это жуткое животное состояние, то 'революция, основанная на насилии, лишена будущности'. [40]
Прав ли В.С. Соловьев, ясно предвидевший ту пропасть, к которой двигалось русское общество его времени в своем общественно-политическом развитии, покажет ближайшее будущее.
1) См. В. И. Ленин. Полнее собрание сочинении, т. 37, с 266.
2) См. Там же, т. 42. с. 254. 'Чтобы управлять, надо иметь армию закаленных революционеров- коммунистов, она есть, она называется партией'. Да такая армия была. Сплоченная партийная организация, которая к этому времени имела за плечами многолетний опыт кровавой борьбы и тысячи кровавых операций.
3) Впервые его выразил 9 ноября 1917 года на заседании Бакинского Совета Мешади Азизбеков. См. 'Наука и религия', 1977. N 5, с. 17.
4) Известно, что Маркс все социальные революции образно называл локомотивами истории. См. 'Наука и религия', 1978, N 6, с. 7.
5) В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 11, с. 103.
6) См. БЭС, изд. 3, т. 12, с. 550.
7) Ф. М. Достоевский. См. Л. Гроссман. ЖЗЛ. Достоевский, М., 1962. с. 440.
8) Амбарцумов Е. Гигант и пигмеи. 'Литературная газета'. 23 апреля 1980 г. N 17. с. 14.
9) С. Юткевич, Е. Габрилович. Горки, Поронино. Париж. 'Литературная газета'. 23 апреля 1978 г. N 17,
