Жили-были Баркас с Лодкой, и был у них сынок — Маленький заводной катер. Муха сядет на него — он набок кренится. Пустят его в тазике с водой — и он тарахтит весь день, тычется носом в края. А мать с отцом на него налюбоваться не могут.
— Маленький, а уже как настоящий!
Когда сынок подрос, разрешили ему плавать по лужам. Какое это было замечательное время! Лужи громадные, как океан. Вода теплая. Несется Катер, тарахтит от удовольствия. Мелькают лопухи, ромашки, одуванчики. Выпрыгивают из-под носа лягушата. Катер жмурится от яркого солнца и выскакивает на берег.
— Мама! — ревет он, вращая винтом. Кто-нибудь брал его ласково рукой и снова пускал
в лужу. И Катер, забыв про все на свете, снова летел, разбрызгивая воду.
Время шло. Катер рос, рос и стал Речным теплоходом.
Теплоход сверкал белизной. Черным, просмоленным родителям было даже неудобно стоять с ним рядом.
Теплоход перевозил людей на другой берег озера или катал детей по реке до самого моря. Он был доволен своей судьбой, особенно когда его трюм и палуба были наполнены веселой детворой. Но он рос. В озере и реке ему становилось тесно. Он часто садился на мель и царапал днище. Пришлось выйти в море.
Теперь он назывался Океанским лайнером. И ему были не страшны никакие бури. Несколько раз в год он пересекал океан от материка к материку, перевозя в своих каютах тысячи пассажиров.
Он был необходим людям, и это приносило радость. Но в порту, в часы отдыха, ему снился всегда один и тот же сон: он видел себя Маленьким катером, не больше детской ладошки, который несется по лужам, разбрызгивая радужные брызги. Мимо проносятся лопухи, ромашки... Выпрыгивают из-под носа лягушата... Он вылетает на берег и кричит: «Мама!» Тут он всегда просыпался от своего басовитого голоса.
Люди на палубах машут провожающим. Пора в путь. И Лайнер отчаливает от берега.
Двигаясь среди голубых волн, он ищет среди них своих стареньких родителей, которые пришли его провожать.
Они машут ему заштопанными парусами, а он громко и ласково гудит:
— До скоро-го-го-го-о-о!..
— Жаль мне тебя, Сирень, — ворчал Пень, — нет тебе никогда покоя. Весной — ломают! Осенью — ломают! И утверждают, что надышаться на тебя не могут. Пора бы тебе уже ума набраться! А тебе только бы цвести да распускаться. Ветер у тебя в ветвях! Все мечтаешь о чем-то. Все чему-то улыбаешься. Никакой серьезности.
Прошла гроза. Грозди Сирени наполнились влагой, воздух вокруг напитался ее нежным, тревожным ароматом.
— Вот снова, — заворчал Пень, — грозди свои распустила! А кому все это надо? Бери пример с меня: мне что лето, что зима, что весна, что осень — все едино. На меня ничего не действует. Как говорится, на мне хоть кол теши. Это, я понимаю, счастье!
Сирень не отвечала и не обижалась на Пень. Задумчиво пряча свои глаза в мокрые грозди, она
счастливо и мечтательно чему-то улыбалась. Сирень уже привыкла к воркотне Пня и жалела его.
Ведь совсем недавно этот Пень был цветущей черемухой.
— Кем ты хочешь быть? — спрашивали Мышонка тети и дяди.
— Слоном, — отвечал Мышонок.
— Молодец! — говорили ему тети и дяди. — Мы остались мышами, а тебе все дороги открыты, только учись.
И Мышонок учился. Учился на отлично.
— Всегда надо стремиться к чему-нибудь большому и светлому, — говорил Мышонку учитель Крот. — Будешь еще слоном, у тебя все впереди.
Мышонок окончил школу, пошел на слоновые курсы. Окончил их и получил диплом Большого слона.
Но слоном он нигде устроиться не мог, а мышью работать не хотел.
— Не горюй, — говорили Мышонку тети и дяди, — ты еще молод, у тебя все впереди. Будешь еще слоном. А не будешь — не беда. Мы же не слоны, однако живем не тужим.
Шло время. Мышонок с завистью поглядывал на счастливых мышей, которые были просто мышами. И ждал, когда же наконец станет слоном.
— У меня все впереди, — успокаивал себя Мышонок, поглядывая на диплом. — У меня все впереди.
Однажды он повстречал Слона и спросил его:
— Как ты стал Большим слоном?
— Я слоном родился, — ответил Слон.
— А о чем ты мечтал с детства?
— Мечтал стать человеком, — ответил Слон.
— Почему же не стал?
— Стал, — ответил Слон. — Однажды я спас утопающих детей, и мне сказали, что я человек.
— Но ты же Слон! — удивился Мышонок. — Большой, с хоботом...
— Внешний вид не главное, — ответил Слон, — главное, что в душе и в делах.
— Тогда и я стану человеком, — решил Мышонок.
— Постарайся, — сказал Слон, — человек — это самое большое звание на свете.
Гончар, всю жизнь делавший горшки да чашки, вылепил однажды Глиняшку — глиняного человечка. И такой он получился веселый, что и не хочешь, а улыбнешься, глядя на него. Поставил гончар Глиняшку в красный угол, и сразу весь дом словно наполнился радостным светом. Так бывало, когда сын приезжал из города или внук забегал. Смотрит гончар на Глиняшку и нарадоваться не может. Сам удивляется, что такое чудо сотворил.
Увидел Глиняшку сосед и ну давай клянчить:
— Продай Глиняшку! А хочешь — свинью за него бери!
— Мне Глиняшка самому нужен, — отвечает гончар, — лучше я тебе другого вылеплю, и бесплатно.
Стал гончар лепить. Одного, другого, третьего человечка — получаются какие-то уродцы, даже смотреть тошно. А сосед все просит: продай да продай Глиняшку!
— Не хочу я свою радость продавать, — отвечает гончар, — да и цены она не имеет.
— Я тебе корову за него отдам, — говорит сосед.
— Подожди, — говорит гончар, — вылеплю я тебе другого Глиняшку — бесплатно отдам.
Забросил гончар все свои горшки да чашки. Целыми днями глиняшек лепит. Слепит, обожжет — разобьет и выбросит. Никак не может сделать такого же Глиняшку, как первый раз. А сосед все просит:
— Продай Глиняшку! Возьми мой дом и все, что в нем.
А старуха ворчит на гончара:
— Занялся бы делом, как все добрые мастера. С твоими глиняшками скоро в доме куска хлеба не останется.
