Она прихватила несколько щепочек с собой, вот они и пригодились. Разумеется, пока Джордан исцелялся, их следовало держать подальше, но теперь…
— Точно, — подхватил голем, — наоборотное дерево превращает всякую магию в ее противоположность. Помнится, как-то раз добрый волшебник оказался близ него, и вся его информация мигом преобразовалась в дезинформацию. Но…
— Дерево действует только на очень близком расстоянии, — успокоила голема Рапунцель. — Вот мы сидим в центре круга и не испытываем никакого воздействия. Но матушке… ведьме, чтобы добраться до нас, придется пересечь круг, а это опасно. Возможно, она сейчас наблюдает за нами исподтишка, но приблизиться не решается.
— Да ты, я гляжу, умница, — похвалил девушку голем.
— О нет, это все придумала Панихида. Она долго скиталась по Глухомани и набралась опыта. Я узнала от нее так много нового.
— Теперь ты видишь, каковы настоящие люди, — сказал Гранди, радуясь за Рапунцель и печалясь за себя.
— На самом деле Панихида полукровка вроде меня. Отец ее был человеком, а мать демонессой.
Потом она вышла замуж за человека.
— Ох! — воскликнул Гранди. — Я ведь знаю эту историю. Джордан-варвар, он твой…
Рапунцель зарделась:
— Да, он мой предок.
— Предок, — повторил голем. — Надеюсь, он тебе понравился.
— Глупости! — фыркнула девушка. — Как я могу судить о столь отдаленном предке?
— Предок — не предок, но он настоящий человек. Теперь ты знаешь, что такое мужчина человеческого племени.
— Не совсем так. Он варвар из далекого прошлого. Нынешнее общество так и осталось для него чужим, потому что из-за Панихиды он сторонится замка Ругна.
В силу наложенного на нее проклятия, Панихида не могла приближаться к замку — ее появление привело бы к разрушению крепости. Выходит, Рапунцель успела разузнать и об этом.
— Неважно. Тебе-то ничто не мешает посетить замок. Там ты и найдешь достойное тебя человеческое общество.
Рапунцель кивнула, но без особого восторга.
Панихида тем временем толковала о чем-то с Джорданом, у которого раньше не было возможности разобраться в деталях происходящего. Воин с любопытством посмотрел на Рапунцель.
— Э… — протянул он, — мне кажется, ты похожа на…
— Она похожа на Колокольчик, свою прародительницу, — заявила Панихида и ущипнула мужа за отросшее ухо. — Давняя история, варвар. Вижу, эта Колокольчик была очень даже хорошенькой. — Она ущипнула Джордана посильнее:
— Скажи, муженек, ты ведь не находишь ничего плохого в том, чтобы люди женились на полукровках?
Джордан помедлил, но третий щипок оказался таким сильным, что варвар едва не подскочил на месте.
— Нет, конечно, нет! — поспешно воскликнул он.
Все рассмеялись.
День решили посвятить отдыху, Чтобы ночью двинуться в путь. Поскольку непосредственной угрозы не было, Гранди с Рапунцель улеглись на кровать, взялись за руки и спокойно уснули. Ночные кобылицы их не тревожили — им не так-то просто добраться до спящих при свете дня. Джордан с Панихидой прогуливались, осматривая окрестности. Эти двое нуждались в отдыхе куда меньше, чем Гранди и Рапунцель, — видимо, их закалили скитания.
В сумерках Гранди пробудился. Рапунцель спала, держа его за руку. Во сне она выглядела такой же прекрасной, как всегда.
О, не будь он никчемным големом…
Девушка проснулась. Открыв глаза, она увидела Гранди и улыбнулась.
— Иди сюда, — позвала она. — Я хочу сделать что-то непроизвольное.
Голем, не подумав, склонился к ней и оказался в ее объятиях. В следующий миг он ощутил на своих губах поцелуй.
— Тебе не следовало этого делать, — пробормотал Гранди, когда девушка его отпустила.
— Почему?
Ответить на такой прямой, наивный вопрос казалось невероятно трудно. Но Гранди должен был попытаться.
— Ты не должна иметь со мной дело.., таким образом. Мы принадлежим к разным народам. Твоя жизнь…
— Разве Джордан испортил свою жизнь, имея дело с Колокольчик?
Разумеется, Рапунцель, появившаяся на свет в результате встречи Джордана и Колокольчик, не видела в их связи ничего дурного. Но не означает ли это, что она смотрит на него, Гранди, так же, как некогда варвар на эльфийскую девушку? Не считает ли она голема существом, с которым можно приятно провести время, а потом забыть его навеки?
Он встал и отошел на дальний край кровати.
Рапунцель последовала за ним.
— Гранди! Я опять что-то не то ляпнула?
Извини. Мне хотелось доставить тебе удовольствие. — Ее глаза, менявшие цвет от голубого до фиолетового, начали наполняться слезами. — Что я сделала не так?
— Ничего, — отозвался он, подозревая, что это Панихида подучила Рапунцель испробовать на нем всяческие женские уловки. — Ничего.
Но я не Колокольчик.
— Я не понимаю! — простонала девушка.
Подбородок ее дрожал.
— Конечно, не понимаешь. — Гранди взял ее за руку. — Но все в порядке. Ты не сделала ничего дурного.
Рука об руку они спустились с кровати и взглянули на Храповика. Тот отдохнул и был в превосходной форме.
Вернулся Джордан, а следом за ним из лесу появилось чудовище — небольшой сфинкс с женской головой, львиным телом и птичьими крыльями. Чудовище возвышалось над рослым варваром, ведь даже мелкие сфинксы устрашают своими габаритами. Лицо сфинкса показалось Гранди знакомым.
— Панихида! — воскликнул он.
— Таков мой талант, — ответил сфинкс. — Мы решили, что крупное существо может оказаться полезным в нашем путешествии.
Гранди припомнил: талант Панихиды заключался в способности изменять облик. Он имел ту же природу, что и дар принца Дольфа, но последний, будучи волшебником, мог преображаться мгновенно, а Панихида, дочь человека и демонессы, делала это поэтапно, фаза за фазой. На то, чтобы увеличиться до размера сфинкса, принять его облик и обрести соответствующую массу, у нее ушло часа три. Столько же времени потребуется и на обратный процесс.
Но Панихида, безусловно, права — огромное чудовище может значительно облегчить путь к озеру Огр-Ызок. Сфинксу ничего не стоило нести на спине не только кровать, но и всю компанию, да и ведьма вряд ли решится напасть на этакую громадину.
Близилась ночь. Перед путниками встал вопрос, как поступить с наоборотным деревом. Щепочки стоило прихватить с собой, но Панихида не могла нести их — это изменило бы ее состояние, достигнутое магическим способом. Если дерево возьмет кто-то другой, ему придется двигаться отдельно от прочих, что неудобно в лучшем случае и опасно в худшем. Вполне вероятно, что ведьма только и ждет, когда путники разделятся.
— Придется его оставить, — с сожалением произнес Гранди. — Мы не можем все время оставаться в
